— Ясное дело, беременна. Пятым или шестым?
— Всего лишь четвертым.
Нили покачал головой. Разговаривая, они сидели в трех футах друг от друга, глядя в пространство. Каждый думал о своем. Из-за манежа доносился шум подъезжающих автомобилей и грузовиков.
— Как команда? — спросил Нили.
— Неплохо, выиграла четыре игры. Проиграла две. Тренер — молодой парень из Миссури, не без способностей. Мне он нравится.
— Из Миссури?
— Ага. Никто в радиусе тысячи миль не взялся за эту работу.
— Ты поднабрал вес, — покосившись в сторону Пола, сказал Нили.
— Я банкир и член «Ротари-клуба», но все равно пока еще способен тебя перегнать.
Пол осекся, досадуя на слова, вырвавшиеся явно некстати: левое колено Нили было в два раза больше правого.
— Ясное дело, перегонишь, — с улыбкой ответил Нили. Он не обиделся.
Вместе они наблюдали, как со стоянки отъезжают последние машины игроков, стараясь взвизгнуть резиной. Традиция самых молодых «спартанцев».
Стадион снова опустел.
— Случалось приходить, когда на стадионе уже пусто?
— Было дело.
— А ты бродил вокруг поля, вспоминая, как бывало прежде?
— Бродил. Потом бросил. Так было с каждым из нас.
— Здесь я впервые с тех пор, как дали отставку моему номеру.
— Ты до сих пор не смирился. Живешь в прошлом и мечтаешь, воображая себя квотербеком «Вся Америка».
— Лучше бы мне никогда не видеть футбола.
— В таком городе выбора не было. Уже в шестом классе мы надели форму, которую дал Рейк. Цвета помнишь? Синий, красный, золотой и черный. Только не зеленый — потому что носить этот цвет было мечтой любого мальчишки. Тогда мы играли каждый четверг и по вечерам собирали болельщиков больше, чем остальные классы. Мы играли такие же игры, как Рейк по пятницам. По той же системе. Воображали, будто мы «Спартанцы» и играем перед десятью тысячами фанатов. К девятому классу Рейклично вел наши тренировки, а мы наизусть помнили все сорок раскладок из его записной книжки. Хоть среди ночи буди.
— Помню их до сих пор, — сказал Нили.
— Я тоже. А еще помню, как на тренировке он заставлял нас два часа бегать на полусогнутых.
— Да, потому что ты постоянно лажался.
— И мы до тошноты носились по трибуне.
— Таким был Рейк, — буркнул Нили.
— Ты считал годы, и наконец приходило время надеть форму университетской команды. Потом ты становился героем, идолом или заводным болваном — в этом городе иначе и быть не могло. Ты выигрывал, выигрывал… Ты был королем в собственном маленьком мире, а затем — пуфф! — карьера окончена, ты играешь в последний раз. Зрители плачут. Невозможно поверить, но за вашей командой приходит другая. И вас тут же забывают.
— С тех пор прошло много лет.
— Пятнадцать лет, дружище. Я приезжал домой, когда учился в колледже, и никогда не ходил на стадион. Не мог даже ездить мимо школы. И я не встречался с Рейком, не было желания. Однажды летним вечером, перед тем как вернуться в колледж и примерно за месяц до вынужденной отставки Рейка, я взял пивка — сразу шесть, целую упаковку, — взобрался сюда и сидел, перебирая в памяти все наши матчи. Просидел так не один час, будто опять видел нас в игре. Представлял, как мы надираем всех подряд. Хорошее было время. Оно закончилось. Осталась лишь боль, а дни нашей славы давно канули, мелькнули как яркий миг.
— Тем вечером ты ненавидел Рейка?
— Нет, я любил его.
— Это каждый день менялось.
— Для большинства из нас.
— Тебе и теперь больно?
— Нет, больше нет. Когда женился, мы взяли сезонный абонемент, потом вступили в клуб болельщиков. В общем, вели себя как все. С годами я стал обычным болельщиком и бросил корчить героя.
— Ходишь на каждую игру?
Пол показал на сектор слева внизу:
— Банк выкупил эти места.
— Для одной твоей семьи?
— Мона очень плодовита.
— Похоже на то. А как она выглядит?
— Выглядит беременной.
— Собственно, я имел в виду формы…
— Хочешь знать, не расплылась ли она?
— Ну да.
— Нет. Мона ест только латук. Упражняется по два часа в день. Выглядит она отлично и хотела пригласить тебя на обед.
— На латук?
— На что пожелаешь. Можно ей звонить?
— Нет, лучше попозже.
Наступило долгое молчание. К воротам подъехала еще одна машина, пикап. Водитель, человек плотного сложения с густой бородой в потертых джинсах и шапочке из джинсовой ткани, передвигался с явным трудом. Обогнув конечную зону, он прошел по краю беговой дорожки. Ступив на трибуну, человек заметил Нили и Пола, сидевших выше и наблюдавших за каждым его шагом. Кивнув, он поднялся на несколько рядов, сел и замер, уставившись взглядом в поле, неподвижный и бесконечно одинокий. Не сразу вспомнив имя, подходящее внешности, Пол наконец произнес:
— Коротышка Орли. Конец семидесятых.
— Помню его. Самый медленный лайнбэкер в истории, — вспомнил Нили.
— И самый приземистый, пожалуй, на всю конференцию. [1] Отыграл всего год, а лотом бросил, чтобы остаток жизни валить лес.
— Ведь Рейк любил лесорубов, так?
— А мы — нет? Четверо лесорубов в защите — и призовое место на чемпионате конференции обеспечено.
Рядом с первым пикапом остановился второй, и к трибунам направился еще один дюжий джентльмен в джинсовой одежде и шапке. Поздоровавшись с Коротышкой Орли, он сел рядом. Их встреча явно не была запланированной.
— Что-то я его не помню, — разочарованно сказал Пол, не сумевший опознать новоприбывшего.
За три с половиной десятилетия Рейк тренировал сотни мальчишек из Мессины и окрестностей, большинство из которых навсегда уезжали отсюда. Но игравшие у Рейка хорошо знали друг друга. Они состояли в очень небольшом братстве, куда не принимали новых членов.
— Тебе нужно чаще сюда приезжать, — сказал Пол, когда пришла пора нарушить молчание.
— Почему?
— Потому что они рады тебя видеть.
— Может, я не хочу их видеть.
— Почему?
— Не знаю.
— Боишься, вспомнят, как ты не сумел обыграть «Хейсман»?
— Нет, не боюсь.
— Они хорошо это помнят, но ты — часть истории. Да, прошло много лет, и все равно для них ты по-прежнему всеамериканская знаменитость. Загляни в кафе «Ренфроуз» — над кассой у Мэгги и сейчас висит твой огромный портрет. По вторникам я хожу туда завтракать, и всякий раз двое каких-нибудь пережитков прошлого начинают выяснять, кто был лучшим квотербеком Мессины — Нили Крэншоу или Уэлли Уэбб. Уэбб пробивался четыре года, выиграл сорок шесть встреч подряд, никогда не проигрывал — и так далее, и так далее… Но Крэншоу приходилось играть против чернокожих, и те встречи были скоростными и более жесткими. Да, Уэбб оказался мелковат для большого спорта, а Крэншоу подписал контракт с «Теком». Они могут спорить до бесконечности. Нили, тебя все еще любят.