Николсон быстро прошел от кормовой надстройки к носу судна. Солдат стоял там, нелепо прижавшись к поручням спиной. Николсон подошел совсем близко к нему и увидел широко распахнутые застывшие глаза, дрожащее тело, слишком долго находившееся в напряжении. Прыжок в воду с юным Алексом — просто приглашение к самоубийству, сухо подумал Николсон. Или они утонут, или солдат задушит его. Ужас придает людям нечеловеческую силу, ослабляемую только смертью. Николсон вздохнул, посмотрел через поручни вниз и включил фонарик. Маккиннон находился точно там, где и обещал быть, болтаясь с подветренной стороны носа не далее пяти метров в стороне.
Выключив фонарик, Николсон не торопясь отошел от поручней и остановился перед юным солдатом. Алекс не двинулся с места, он коротко и резко дышал. Николсон переложил фонарик в левую руку, направил его в лицо солдата и включил. Бросил короткий взгляд на белое, напряженное лицо, бескровные губы, оскаленные зубы и уставившиеся на него глаза, которые крепко зажмурились от света, — и тут же точно и очень сильно ударил солдата в челюсть. Он поймал падающего юношу, перевалил его через поручни, перебрался туда сам, секунду стоял, резко выделяясь в конусе зажженного в шлюпке фонаря (Маккиннон не спешил, пока не услышал резкий звук удара), обнял молодого солдата за талию и прыгнул.
Они ударились о воду в полутора метрах от шлюпки и сразу ушли под покрытую нефтью поверхность моря, вынырнули, тут же были вытащены в шлюпку ожидавшими их руками. Николсон при этом ругался и откашливался, пытаясь протереть словно заклеенные глаза, нос и уши. Через секунду молодой солдат неподвижно лежал у борта шлюпки. Вэнниер и мисс Драчман вытирали его кусками чистого полотенца.
Возвращение к «Вироме» было неопасным, очень коротким и торопливым. Их сильно кидало на волнах, и почти всех пассажиров укачало. Они так ослабли от морской болезни, что без посторонней помощи не могли выбраться из шлюпки, когда их наконец подняли на танкер. Через пятнадцать минут после прыжка в воду Николсон уже проверял, как укрепили шлюпку на положенном ей месте, как закрутили последний винт и завязали последний узел. Он хотел бросить прощальный взгляд на «Кэрри Дансер», но судна нигде не было видно. Оно исчезло, будто его никогда и не существовало, — наполнилось водой, соскользнуло с рифов и ушло на дно. Мгновение Николсон смотрел на темную воду, повернулся к трапу, который был рядом с ним, и медленно вскарабкался на мостик.
Через полчаса «Вирома», развивая двигателями максимально возможную скорость, упорно двигалась на юго-восток. Длинная, еле видная над водой тень острова Метсана проплыла справа по борту и растворилась в темноте. Как ни странно, тайфун все еще не бушевал, ураганный ветер не вернулся. Это могло объясняться только тем, что они двигаются вместе с оком тайфуна. Но когда-нибудь им придется выйти из него и прорываться сквозь тайфун.
Принявший душ, почти полностью отмывшийся от нефти. Николсон стоял у иллюминатора на капитанском мостике и тихо разговаривал со вторым помощником, когда к ним присоединился капитан Файндхорн. Он легонько хлопнул Николсона по плечу:
— Хочу переговорить с вами в своей каюте, если будете столь любезны, мистер Николсон. Вы справитесь, мистер Баррет?
— Да, сэр. Конечно. Я вызову вас, если что-то случится.
Это был полувопрос-полуутверждение, абсолютно типичный для Баррета. Гораздо старше Николсона, флегматичный и совершенно лишенный воображения, Баррет был достаточно надежен, но у него никогда не возникало желания брать на себя всю полноту ответственности, почему он до сих пор и оставался только вторым помощником.
— Сделайте это.
Файндхорн прошел через штурманскую рубку в свою каюту,которая находилась на той же палубе надстройки, что и капитанский мостик. Он закрыл дверь, задернул плотные шторы, включил свет и жестом указал Николсону на стул. Вынул из буфета пару бокалов и бутылку «Станлфаст», снял сургуч, налил в каждый бокал виски на три пальца и один из бокалов подвинул к Николсону.
— Угощайтесь, мистер Николсон. Богу известно, что вы это заслужили. И еще — несколько часов сна. Сразу, как уйдете отсюда.
— Замечательно, — пробормотал Николсон. — Как только вы отдохнете, я сразу же завалюсь спать. Вы не оставляли капитанский мостик всю прошлую ночь.
— Ладно, ладно. — Файндхорн поднял руку, шутливо защищаясь. — Мы поспорим позже. — Он глотнул виски и задумчиво взглянул на Николсона через стекло своего бокала, — Ну, мистер, что вы думаете о корабле?
— О «Кэрри Дансер»?
Файндхорн выжидательно кивнул.
— Работорговый корабль, — спокойно пояснил Николсон. — Помните пароход, остановленный британским кораблем военно-морских сил в прошлом году у острова Рас-эль-Хаад?
— Да, помню.
— Совершенно одинаковые. Практически никакой разницы. Металлические двери по всему судну на главной и верхней палубе. Большая их часть открывается только с одной стороны, снаружи. Восьмидюймовые люки — там, где они имеются. Пристяжные ремни на каждой койке. Полагаю, что база у них где-то на островах между Амоем и Макао. И у них нет недостатка в товаре.
— Двадцатый век, а? — мягко сказал Файндхорн. — Покупка и продажа человеческих жизней.
— Да, — сухо сказал Николсон, — но, по крайней мере, они оставляют своих пленников в живых. Подождите, пока они догонят цивилизованные нации Запада и начнут заниматься делом по-настоящему, крупномасштабно: отравляющие вещества, концентрационные лагеря, бомбежка городов и так далее. Дайте им время. Они пока еще любители.
— Цинизм, молодой человек, цинизм. — Файндхорн с упреком покачал головой. — Но в любом случае ваши слова совпадают с заявлениями нашего бригадного генерала Фарнхолма.
— Итак, вы побеседовали с его высочеством, — ухмыльнулся Николсон. — Он что, собирается на рассвете судить меня военно-полевым судом?
— О чем вы говорите?
— Я ему не понравился, — объяснил Николсон. — И он не сдержался и заявил мне об этом.
— Наверное, он переменил свою точку зрения. — Файндхорн вновь наполнил бокалы. — «Способный молодой человек. Очень способный, но... но импульсивный». Что-то вроде этого.
Николсон кивнул:
— Я прямо вижу, как он, в стельку пьяный и с затычками в ушах, храпит в кресле Бенгальского клуба. Но он любопытная птичка. Умело управлялся с канатом в шлюпке. Как вы считаете, насколько он фальшив?
— Ненамного. — Файндхорн подумал. — Так, самую малость. Безусловно, это отставной армейский офицер. Быть может, немного повысил себя в звании после ухода на пенсию.
— И что, черт побери, такой человек делал на борту «Кэрри Дансер»? — с любопытством спросил Николсон.
— В нынешнее время люди всех сортов внезапно оказываются в компании с самыми странными типами, — ответил Файндхорн. — И вы ошибаетесь относительно Бенгальского клуба, Джонни. Он плывет не из Сингапура. Он какой-то бизнесмен с Борнео. Довольно неопределенно говорил о своих делах. Оказался на борту «Кэрри Дансер» в Банджармасине вместе с еще несколькими европейцами, считавшими созданную японцами обстановку достаточно горячей. Судно должно было идти в Бали. Там они надеялись отыскать другой корабль, который помог бы им добраться до Дарвина, но, по-видимому, Сиран — так зовут капитана — получил по радио приказ от своих хозяев в Макасаре следовать в Кота-Бару. Старина Фарнхолм утверждает, что капитан был довольно скверным человеком. Фарнхолм дал капитану взятку, чтобы он доставил их в Сингапур, и тот согласился. Бог знает, зачем это было нужно, когда японцы уже стучались в двери, но нещепетильные люди всегда умеют воспользоваться такой ситуацией, какая возникла там сейчас. Чего они явно не ожидали, так это того, что с ними произошло. «Кэрри Дансер» конфисковали военные.