— Конечно, нет. — Я бросила на нее ободряющий взгляд, хотя, учитывая ее заносчивый нрав, она в нем не нуждалась.
Я увидела, что Нэд немного смутился, может быть, чувствуя себя лишним.
— Вы говорили о Штерме, — напомнила я Бриджит.
— Ну, да, конечно. Штерм, Штерм… Однажды я оказалась невольной свидетельницей их разговора. Мы сидели в ресторане за соседними столиками, — она, как всегда, оживленно жестикулировала, — Эрик с Фридрихом что-то бурно обсуждали, мне показалось, они даже ссорились.
— Вы не слышали, о чем они говорили? — вставила я.
— Конкретно — нет, но по отдельным долетавшим до меня словам можно было сделать вывод, что речь идет о деньгах.
Нэд с недоумением посмотрел на Бриджит.
— Ох, Нэд, забыла тебе сказать, — как бы отвечая на его немой вопрос, с печальным видом произнесла миссис Торнтон, — Эрик погиб.
— Что-о?!! — ужаснулся Нэд. — Не может быть!
Он застыл с открытым ртом.
Пусть это не будет камнем в огород Бриджит, но мне показалось, что, несмотря на то что удивление Нэда было вызвано таким трагическим событием, как смерть Эрика, Бриджит втайне была довольна произведенным на Нэда эффектом.
Наверное, она любила разного рода мелодраматические замесы из сильных страстей, потрясающих известий и сюрпризов судьбы.
— Да, такое трагическое событие. — Бриджит закатила глаза.
— Вот сволочи! — негодующе воскликнул Силвер.
— Татьяна как раз занимается поиском убийцы, она — детектив, — сообщила миссис Торнтон.
— А почему не полиция? — удивился Силвер.
— Дело в том, что его убили в России, Нэд, — продолжала пояснять Бриджит.
— А убийца из Штатов? — не унимался Силвер, уставившись на меня.
— Возможно.
— Но это же нелогично, зачем нужно ехать так далеко, чтобы убить человека, который постоянно живет в Нью-Йорке? Не стоит ли поискать в России?
Этот вопрос прозвучал для меня более чем риторически, кости никогда не врут. Они уже подсказали мне, где искать убийцу.
— То, что выглядит нелогичным на первый взгляд, может иметь под собой тайное логическое обоснование.
— Рассуждая таким образом, мы рискуем затеряться в лабиринте мнимых предположений, — сказал Нэд, не сводя с меня своих карих глаз.
— Как бы то ни было, думаю, что я на верном пути.
— Нэд, мы занимаемся искусством, — довольно высокомерно прокомментировала миссис Торнтон, — не отбирай хлеб у нашей гостьи. Или ты решил сменить профессию? Мне кажется, журналистика тебя неплохо кормит.
Силвер хмыкнул и пожал плечами.
— Конечно, я не собираюсь расставаться со своей профессией, но, если вам понадобится моя помощь, — он посмотрел на меня, — я к вашим услугам.
Он протянул мне свою визитку.
— Благодарю вас, Нэд, однажды вы уже выручили меня, очень вам благодарна.
— Кстати, как ваша сестра?
— Спасибо, ей лучше, — коротко ответила я, чтобы пресечь разговоры на данную тему.
— У вас есть сестра? — энергично вмешалась Бриджит, вскидывая свои тонкие брови.
— Да, она живет в Джерси-Сити, я навестила ее.
— Представляешь, какое совпадение, она живет в том же доме, что и я, — оживился Нэд, — как раз там мы и познакомились с Татьяной сегодня днем.
— Так вот откуда вы знаете друг друга! — удовлетворенно сказала Бриджит, хотя лед недоверия в ее зеленых глазах еще до конца не растаял.
Та еще бестия! Бриджит, как я поняла, относилась к категории женщин-собственниц, которым тягостен даже слабый намек на то, что предмет их пылкой страсти или неподдельного интереса имеет свой круг знакомых. А к Нэду Бриджит была явно неравнодушна. Гладков не ошибся.
А что касается Торнтона, то он или ничего не замечает, или, что скорее всего, не хочет ничего замечать. Ему это просто невыгодно.
Памятуя о вздорном нраве Бриджит, я решила не раздражать ее. Поэтому, когда Нэд Силвер вызвался проводить меня, деликатно отказалась. Но перед тем как уйти, воспользовавшись тем, что Бриджит отправила Силвера за коктейлями, решила спросить ее об Андре, надписавшем фотографию Сердюковой.
— Бриджит, я хотела еще у вас кое-что узнать.
Она нервно перебирала жемчужины своего ожерелья, нетерпеливо поглядывая на дверь, за которой скрылся Нэд.
— Что вас еще интересует? — без особого энтузиазма спросила Бриджит.
Если в начале вечера я представляла для нее какой-то интерес, то сейчас она явно тяготилась моим обществом. В эту минуту появился Силвер с коктейлями, но у самой двери его остановила яркая брюнетка с короткой стрижкой в экстравагантном длинном платье с боковым разрезом почти до талии.
Это еще больше напрягло Бриджит. Чувствуя, что она вот-вот сорвется с места, я поспешила с расспросами.
— Не знаете ли вы некоего Андре?
— Жофруа? — Бриджит вскинула брови.
— Может быть, — неуверенно ответила я.
— Андре — художник, живет в Париже, сотрудничает со многими галереями, в том числе и с нашей, и, надо признать, весьма успешно. У нас с ним никогда проколов не было. Нэд, — она с плохо скрываемой досадой посмотрела на Силвера, — просто без ума от него. Он считает, что в перспективе Андре станет настоящим мастером. Некоторые работы Жофруа, как писал в одной из хвалебных рецензий Нэд, уже сейчас поражают продуманной композицией, мощной экспрессией и наряду с этим — зрелым лиризмом. — Мне показалось, Бриджит наизусть цитирует выдержку из статьи Силвера.
— Давайте вернемся к Эрику, — я попробовала спустить ее с небес на землю, — какие отношения у него были с Андре?
— Эрик приобрел несколько его работ, после чего они познакомились. Кажется, это было года полтора назад…
— Они подружились?
— У них были общие интересы: живопись, литература, путешествия, но, по-моему, большими друзьями они не стали, точнее не знаю.
— А где он живет?
— В Париже, Римская улица, четыре, квартира девятнадцать. Кажется, это район Монмартра.
— А телефон?
— Сейчас посмотрю. — Она открыла миниатюрную сумочку и достала маленький блокнотик. — Записывайте.
— Я запомню.
— Восемь, восемь, пять, два нуля, сорок шесть.
— Большое спасибо.
Где-то я видела этот номер и совсем недавно. Ну, конечно! Я как будто снова держала в руках этот счет телефонной станции, который нашла в квартире Сердюковой. И какого же числа был звонок? Мне пришлось напрячь свою память. Шестнадцатого мая…
* * *
Такси остановилось передо мной. Усевшись в салон, я назвала адрес «Милфорд плаза». Синие сумерки плавились в каскаде вечерней иллюминации, точно Нью-Йорк боялся погрузиться в черную бездну ночи.