— Нет.

— Это дело о преступлении, за которое может быть вынесен смертный приговор. И они требуют ее голову.

Джек похолодел.

— Вы нужны ей, Джек. Вы очень нужны ей.

Джек раздумывал. Адвокат по делам о наследстве и завещаниям защищает клиента, которому грозит смертный приговор? У Линдси не было ни одного шанса. Он не был на сто процентов уверен в ее невиновности, но ведь она сама предложила пройти проверку на детекторе лжи. Скорее всего, она заслуживала лучшей доли, если учесть, что́ ей пришлось вынести до сих пор.

И Брайан наверняка достоин лучшего, и эта уверенность перевесила чашу весов.

— Хорошо, — произнес Джек, — я согласен.

Глава тринадцатая

На следующее утро Джек и София Суарес встретились в аэропорту.

Попасть на авиабазу ВМС США в Гуантанамо-бей и раньше было нелегко, а теперь, после объявления общенационального крестового похода против терроризма, это стало так же сложно, как если бы вы вознамерились проникнуть в ночной клуб в районе Саут-бич, одевшись по прошлогодней моде. Утренним коммерческим рейсом они прилетели из Майами в Норфолк, штат Вирджиния. Теперь им самим предстояло каким-то образом добраться наземным транспортом до авиабазы ВМС, чтобы успеть на самолет Аэромобильного командования, который улетал на Гуантанамо в шесть часов вечера. Джек, в общем-то, собирался вздремнуть во время полета. После их разговора по телефону София прислала курьера с целой коробкой копий стенограмм заседаний большого жюри, свидетельских показаний и других улик, на основе которых прокурор предъявил Линдси обвинение и вынес решение о заключении ее под стражу. Почти всю ночь Джек просидел над бумагами, и сейчас ему зверски хотелось спать. Он почти непрерывно зевал, однако София, похоже, была твердо намерена на пути к Гуантанамо обсудить во всех подробностях стратегию их поведения.

— Вы сами будете проводить опрос или предпочитаете, чтобы это сделала я? — поинтересовалась София.

— Разве не для этого я должен был во что бы то ни стало попасть на борт самолета? Чтобы возглавить расследование?

— Да, конечно, но потом я принялась размышлять. Нам придется разговаривать, главным образом, с мужчинами, и большинство из них провели долгое время на военной базе исключительно в мужском обществе.

— И, вы думаете… что?

— Как, по-вашему, кому они с большей радостью примутся изливать душу? Вам? — заметила она, простодушно раскрыв глаза, чтобы подчеркнуть, что она имеет в виду. — Или латиноамериканской красотке?

Собственно говоря, она не так уж и преувеличивала, говоря о латиноамериканской красотке, — у нее были длинные черные волосы и прекрасная оливковая кожа. Если Джеку придется сидеть во время судебного заседания между Линдси и Софией, то, пожалуй, ему стоит заранее побеспокоиться о том, чтобы в состав жюри присяжных попали одни мужчины.

«Это должно быть интересно».

Им предстояло убить около часа, до того как появиться у военного терминала. Они отыскали пару свободных стульев в самом конце стойки бара относительно пустого ресторанчика в стиле деревенского пивного подвала. София проголодалась, а Джека насильно накормила перед уходом Abuela, так что еще примерно два-три дня он вполне мог обойтись без еды. София заказала кукурузный салат, а Джек ограничился кофе.

— Вы уже бывали на Кубе раньше, Джек?

— Нет, и я с нетерпением ожидаю возможности увидеть ее своими глазами. На Кубе родилась моя мать.

— Правда? А как она относится к тому, что вы защищаете женщину, которую обвиняют в убийстве сына уважаемого кубинского эмигранта Алехандро Пинтадо?

— Мама умерла много лет назад. Но моя бабушка еще жива и весьма своенравна и упряма. Она не в восторге от этого.

— Совсем как мой отец. Он был в отряде «Альфа шестьдесят шесть» — остался в живых после операции в Заливе свиней. Я горжусь им, естественно, но иногда он впадает в крайности. Последние сорок лет две субботы в месяц он проводит ползая на животе в камуфляже по зарослям в болотах Флорида Эверглейдс, [6] готовясь к следующему вооруженному вторжению на Кубу. Когда я рассказала ему о том, что представляю интересы Линдси Харт, то, думаю, он уже собрался было подать петицию об исключении меня из коллегии адвокатов, если бы не те деньги, которые он потратил на мое обучение в юридическом колледже.

— По-моему, его мнение вас не слишком волнует.

— Точно. Когда падет Кастро, я буду танцевать на улице вместе со всеми, но не собираюсь посвящать жизнь борьбе с ним. Полагаю, в глазах таких людей, как мой отец и Алехандро Пинтадо, я выгляжу чуть ли не коммунисткой. Когда речь заходит о политике, мы просто должны согласиться с тем, что имеем право на другое мнение.

— Готов подписаться под этими словами, — заметил Джек.

— Да, я помню статью о вас и вашем старике в журнале «Тропик» несколько лет назад. Она называлась «Почему губернатор не в состоянии получить голос собственного сына?» или что-то в этом роде.

— С той поры много изменилось. Хотя я до сих пор не уверен, что стал бы голосовать за него.

Похоже, София не поняла, что он шутит. Она выбирала из своего салата кусочки сваренного вкрутую яйца, складывая их на отдельную тарелку. Наконец она подняла голову и спросила:

— Вам, наверное, интересно, как я ввязалась в это дело?

— В общем-то, да. Как вы познакомились с Линдси?

— Мы были любовницами в колледже.

— Что?!

— Ага! — Она улыбнулась. — Господи, какой же вы старомодный и наивный. Собственно говоря, мы жили в одной квартире, когда учились на последнем курсе в университете Южной Флориды. Даже поддерживали связь в течение нескольких лет после его окончания. Потом мы потеряли друг друга из виду, а затем погиб ее муж. Ей нужен был адвокат, и, по-моему, она вспомнила, что я каким-то образом ухитрилась поступить на юридический факультет. Пару месяцев назад она мне позвонила.

— И что она вам сказала?

— Ну, она рассказала мне об Оскаре. Мы даже всплакнули. А потом она поведала мне о доверительном имуществе, которое он ей оставил, и о том, что ее тесть не хочет, чтобы оно отошло ей.

— Она прямо так и заявила — что Алехандро Пинтадо не хочет, чтобы ей достались деньги семьи?

— Да. Она с самого начала была уверена, что папаша Оскара ни перед чем не остановится, чтобы не дать ей получить эти деньги. Даже если для этого понадобится обвинить ее в убийстве.

— Мне пришлось быть свидетелем многих отвратительных вещей, которые делались для того, чтобы возбудить судебный процесс о лишении наследства. Но ведь на самом деле обвинение в убийстве подразумевает, что процесс бряцания оружием перешел в новое качество, как вы думаете?