— Да, провел.
— Какого рода был этот анализ?
— Тот же самый, о котором я только что говорил. Сначала я сделал стандартный тест, который показал, что его сперма находится в пределах нормы, включая и нормальную подвижность.
— Проводили ли вы последующие испытания его сперматозоидов… как бы точнее выразиться? Со сперматозоидами-интервентами?
— Да, проводил.
— Что вы обнаружили?
Джек вскочил.
— Заявляю протест. Приватное совещание, ваша честь.
Судья выпрямился в кресле, потом подозвал их взмахом руки. Они собрались вместе, так что их не могли услышать присяжные и свидетель.
Джек заявил:
— Судья, во-первых, я никогда не слышал ни о каком анализе наличия сперматозоидов-убийц. Сама идея о том, что сперматозоиды одного мужчины сражаются со сперматозоидами другого в стиле восточных единоборств, после чего обе стороны обмениваются приветствиями под микроскопом, представляется в некотором смысле абсурдной.
— Это признанные научные данные, — возразил Торрес.
— Может быть, и так, — согласился Джек. — Но в таком случае свидетельские показания доктора представляют собой не что иное, как грязную и трусливую попытку исподтишка доказать, что моя клиентка была неверна своему супругу.
— Здесь нет ничего тайного и скрытого. Мы говорим о научном анализе спермы ее мужа. У капитана Пинтадо было обнаружено большое количество сперматозоидов-убийц, показывающих, что он был женат на женщине, у которой было много сексуальных партнеров.
— Ничего это не показывает, — заявил Джек, — ни в малейшей степени. В лучшем случае это говорит о том, будто он верил в то, что у нее было много сексуальных партнеров. Я вижу, что вы намерены использовать версию о супружеской неверности, чтобы доказать наличие у жены погибшего мотива для убийства собственного мужа. Но один только факт, что жертва подозревала свою супругу в неверности, ничего не говорит о том, что у моей клиентки был мотив для совершения убийства.
— Рассуждения мистера Суайтека кажутся мне заслуживающими внимания, — изрек судья.
Торрес поморщился, явно разочарованный таким оборотом дела.
— Судья, я могу обменяться парой слов с мистером Суайтеком наедине? Полагаю, мы в состоянии решить этот вопрос как юрист с юристом.
— Очень хорошо. К тому же мой мочевой пузырь подает мне сигналы. — Судья ударил по столу молоточком и включил микрофон. — Объявляется перерыв, — провозгласил он. — Мы продолжим работу через пять минут.
Судья прямиком устремился в ванную. Толпа разбилась на небольшие группки, оживленно обсуждавшие услышанное. Джек сделал успокаивающий жест в сторону Линдси и Софии, показывая, что все будет в порядке. После чего они с прокурором поспешили выйти через боковую дверь в отдельный кабинет.
Не успела за ним закрыться дверь, как прокурор уставился на Джека.
— Я дам тебе возможность снять свой протест, — заявил он.
— И почему же я должен так поступить?
— Потому что так или иначе, но я намерен доказать, что твоя клиентка обманывала своего мужа, и это было одной из причин, почему она его убила.
Джек никак не отреагировал на его слова.
— Меня совершенно не интересует, что вы надеетесь доказать. В данный момент я заявляю, что не позволю вам сделать это именно таким способом.
— Тогда пострадает ее малыш.
— Что?
— Поначалу я намеревался использовать доктора Вандермеера для доказательства того, что Линдси была неверна мужу. Но раз ты не даешь мне сделать это, тогда я вызову мальчика для дачи свидетельских показаний. Я намерен спросить его, скольких мужчин он видел в их доме, пока отец находился на работе.
— Вы блефуете, — сказал Джек.
— Нет, не блефую. Итак, твой ход, Джек. У тебя есть возможность снять свой протест и дать доктору Вандермееру закончить давать показания. Или ты можешь стоять на своем, но тогда я заставлю мальчика дать показания в суде. Еще до окончания суда присяжные поймут, что это ты вынудил меня посадить десятилетнего ребенка на место свидетеля, чтобы он мог рассказать всему миру о том, что его мамочка была шлюхой.
Джек старался сохранить непроницаемое выражение лица. В голове у него все смешалось, он пытался думать одновременно в нескольких направлениях, и казалось, что вся эта противоречивая информация, как одеялом, укрыла его мозг, не давая мыслить здраво. Потом он сообразил, что мыслить связно ему мешает вовсе не это. Виной всему были эмоции, простые и понятные — его неясные чувства к биологическому сыну, которого он никогда не видел. А о том, что его первая встреча с Брайаном должна состояться при таких обстоятельствах, он не хотел даже и думать.
Он смог лишь выдавить:
— Мне надо поговорить с Линдси.
По просьбе Джека судья Гарсия продлил перерыв до двадцати минут. Джек смотрел, как Линдси массирует виски, пытаясь унять мигрень. София сидела за столом между Джеком и Линдси. В лишенной окон комнате для совещаний, кроме них троих, больше никого не было.
Дрожащим от ярости голосом Линдси произнесла:
— Не могу поверить, что этот негодяй угрожает использовать против меня моего собственного сына, да еще таким вот образом.
— А я могу, — сказала София.
Джек выразительно взглянул на свою помощницу, словно говоря: «Я сам справлюсь».
— Линдси, как ваш адвокат, я должен знать одно: какими могут оказаться показания Брайана, если прокурор вызовет его на место свидетеля?
Она перестала тереть виски и посмотрела Джеку в лицо.
— Вы имеете в виду его показания относительно чужих мужчин, которые приходили к нам домой в отсутствие Оскара?
— Именно это я имею в виду.
— Это абсурд. Если бы я решила изменить мужу, неужели я стала бы заниматься этим в собственном доме, когда в комнате за стеной находился мой сын?
— Кстати, именно это и покажет некий, вполне, впрочем, определенный кубинский солдат, если мы вызовем его для дачи показаний в вашу пользу. Вы с Джонсоном занимались сексом, пока ваш сын спал в соседней комнате.
— Я уже говорила вам и повторяю снова, у меня не было романа с Дамонтом Джонсоном. У меня вообще ни с кем не было романа.
Джек на мгновение задумался.
— Итак, если Брайана посадят на свидетельское место и он расскажет, что по ступенькам вашего дома один за другим поднимались незнакомые мужчины, это будет неправдой?
— Прокурор блефует. Брайан никогда такого не скажет.
— Вы в этом уверены? Помните, он прожил с дедушкой и бабушкой уже почти месяц.
Линдси нервно потянула прядь своих волос.