— Послушайте, все, что я знаю, это то, что Оскар сказал мне…
— Эй, протестую! — вскинулся Торрес. — То, что сказал ему Оскар, это показания с чужих слов, судья.
— Протест удовлетворен.
— Послушайте, судья… — попытался возразить Джек.
— Я удовлетворяю протест, мистер Суайтек. Продолжайте.
Джек мог бы вступить в полемику относительно исключений из правил, но было ясно, что судья уже достаточно наслушался о сексе и не изменит своего решения. Тем не менее, Джек добился своего. Пришло время закругляться.
— Лейтенант, еще пара вопросов. Очевидно, вы являетесь офицером Береговой охраны США?
— Правильно.
— Если бы вам захотелось узнать маршрут завтрашнего патрулирования судов Береговой охраны в Флоридском проливе, вы бы знали, как получить такого рода информацию, не так ли?
— Мне не предоставляют такую информацию.
— Я спросил вас не об этом. Я сказал, вы ведь знали бы, как ее получить, не правда ли?
— Тот факт, что я знаю, как получить ее, отнюдь не означает…
— Лейтенант, пожалуйста. Просто ответьте на мой вопрос. Вы бы знали, как получить эту информацию, верно?
Джонсон замолчал, явно пытаясь придумать, как ответить отрицательно на этот вопрос.
— Да. Я бы знал, как ее получить.
— Благодарю вас. У меня больше нет вопросов.
Джек вернулся на свое место. Он не рассчитывал, что Линдси встретит его радостной улыбкой, но на ней просто лица не было. Это и понятно. Они играли с огнем. Но зато вышли вперед.
«Слава Богу».
Торрес подступил к свидетелю.
— Как приятно встретиться с вами здесь и сейчас, лейтенант. — В его тоне прозвучала едва заметная саркастическая нотка.
— И мне тоже.
Доброжелательность мгновенно слетела с лица Торреса. В голосе прорезался металл, он напоминал одновременно и сержанта-сверхсрочника, и полицейского следователя, проводящего допрос.
— Лейтенант, я хочу, чтобы вы вспомнили утро семнадцатого июня, день, когда умер капитан Пинтадо.
— Как скажете.
— Мы слышали свидетельские показания о том, что незадолго до шести часов утра вы подошли к дому капитана Пинтадо. Вы отрицаете или подтверждаете, что были там в это время?
— Я был там.
— Мы также слышали свидетельские показания о том, что вы вошли в дом, не постучав. Вы признаете или отрицаете это?
— Признаю.
— Наконец, мы выслушали свидетельские показания о том, что несколько минут спустя вас видели бегущим прочь от этого дома. Вы признаете или отрицаете это?
— Я признаю и это.
Джек растерянно взглянул на него, подняв голову. Свидетель охотно признавался в том, в чем, по мнению Джека, не должен был признаваться вообще. Что-то было не так.
— Лейтенант, не могли бы вы рассказать присяжным, почему вы отправились к дому капитана Пинтадо в то утро? — попросил Торрес.
— Линдси позвонила мне по телефону. Она попросила прийти к ней.
— Она сказала, почему хочет, чтобы вы пришли?
— Она сказала, что Оскар ушел. Она добавила, что он взял Брайана с собой на рыбалку, так что мы с ней будем одни.
— Как, по-вашему, что это значило?
Лейтенант пожал плечами, словно ответ был ясен и без того.
— Что мы можем заняться сексом без того, чтобы Оскар крутился поблизости.
— Вы согласились на такое предложение?
— Да, согласился.
— Она сказала что-нибудь еще?
— Она сказала: «Я буду тебя ждать. Дверь оставлю незапертой. Приходи прямо в спальню. У меня для тебя большой сюрприз».
— Что вы сделали?
— А вы как думаете? Сел в машину и поехал к ней.
— Что произошло, когда вы туда приехали?
— Я сделал именно так, как она мне сказала. Дверь была не заперта, и я вошел внутрь, а потом направился в спальню. И тут наткнулся на тело Оскара. Он лежал в постели и был весь в крови.
Торрес буквально излучал энергию, вопросы следовали один за другим, он явно торопился развить успех.
— И что вы сделали?
— Я обежал весь дом, чтобы убедиться, что трупов больше нет. При этом я нашел Брайана в его комнате.
— Вы сказали ему что-нибудь?
— Да. Вы знаете, что он глухой, но умеет немного читать по губам. Я спросил: «Брайан, что случилось с твоим отцом?»
— Он ответил вам?
— Брайан начал плакать. Потом он посмотрел на меня и сказал…
— Протестую, это показания с чужих слов, — заявил Джек. У него судорогой свело живот, когда он произносил эти слова. Он хотел услышать ответ — вероятно, сильнее кого-либо в зале суда, — но намерения прокурора не вызывали сомнений. Тот старался убедить жюри присяжных в том, что Линдси устроила ловушку Джонсону, чтобы обвинить его в убийстве, которое совершила сама.
Торрес продолжал:
— Ваша честь, десятилетний мальчик был потрясен смертью отца, которого застрелили в их собственном доме, поэтому он попробовал облечь это в слова.
Судья ненадолго задумался, потом изрек:
— Я разрешаю. Свидетель может ответить.
Лейтенант подался ближе к микрофону, и Джек внезапно почувствовал, как пальцы Линдси до боли стиснули его руку. Казалось, оба знали, что Джонсон скажет сейчас нечто такое, после чего убийца будет установлен и судьба Линдси — решена.
Джонсон открыл рот, и слова его хлынули подобно огненной лаве:
— Брайан посмотрел на меня и произнес: «Я застрелил его. Я застрелил своего отца».
Линдси вскочила с места.
— Это ложь!
Все присутствующие в зале суда затаили дыхание.
— К порядку! — призвал судья, и стук его молотка заглушил протесты Линдси.
— Это грязная ложь! — выкрикнула Линдси, и по лицу у нее потекли слезы.
— Мистер Суайтек, успокойте свою клиентку, иначе я прикажу вывести ее из зала суда.
— Это ложь, Джек, — пробормотала она срывающимся голосом. — Это грязная ложь!
Джек заставил ее опуститься на стул. Линдси трясло, и Джеку потребовалось все его самообладание, чтобы сохранить рассудок и спокойствие. София тоже старалась выглядеть невозмутимой, но в глазах ее светилось удивление. Однако, как бы трудно им ни пришлось, Джек был уверен, что защита выглядит совсем не такой растерянной и оглушенной, как прокурор.
Торрес вперил в свидетеля острый, как меч гладиатора, взгляд.
— Простите меня, лейтенант, — твердо заявил он. — Вероятно, я понял вас неправильно. Вы хотели сказать: слова мальчика означали, что его мать застрелила его отца?