— Чем обязана визиту столь занятого человека? — как можно равнодушнее поинтересовалась я, усаживаясь напротив Заварыкиной.
— Вы, Танечка, сегодня днем встречались с моим сыном, — начала Виктория Борисовна. — И он крайне огорчен вашим визитом.
Я очень старалась, но так и не смогла сдержать улыбки, вспомнив нейтрализованных охранников фирменного магазина «Самсунг».
— Нет-нет, — замахала рукой Виктория Борисовна, предупреждая мои объяснения, — Саша вел себя крайне бестактно, я признаю это. И приношу вам свои — заметьте, Танечка, свои! — извинения.
— Очень мило с вашей стороны.
— Но я просила бы вас, а я редко кого-то о чем-то прошу, обычно просят меня, — продолжала Виктория Борисовна, задыхаясь на каждом слове, — просила бы вас прекратить столь бесцеремонное вмешательство в наши семейные дела.
— Видите ли, Виктория Борисовна, — я забралась на диванчик с ногами, — обстоятельства складываются так, что ваши семейные дела вошли в тесное соприкосновение с исчезновением человека. И я просто вынуждена была встретиться с вашим сыном. К сожалению, вашу сноху мне не удалось сегодня увидеть, но я приложу все силы, чтобы встретиться с ней завтра.
— По крайней мере, вы откровенны, — сделала для себя вывод госпожа Заварыкина. — Отвечу вам тем же. Для меня не секрет, что моя бывшая подчиненная, а ныне партнер Лиля Голубева поручила вам разыскать ее беспутного мужа. Я не уверена, что Лиля поступает правильно, но ей, наверное, виднее. Я только не понимаю, почему вы зациклились на моих близких.
Кошка на ее коленях зевнула и принялась когтить бархатную юбку хозяйки.
— Должно быть, эта безобразная история в клубе кажется вам ключевым моментом… Уверяю вас, что это не так. В тот вечер Лев вел себя как свинья, — произнесла Виктория Борисовна, слегка хрюкнув на вдохе, словно для подтверждения своих слов.
— А вы давно знакомы с Львом Ильиным?
— Как свинья, — повторила Виктория Борисовна, игнорируя мой вопрос. — Нажрался и полез приставать к Дашке. И чем он ей приглянулся — ума не приложу.
— Вы полагаете, что у них была взаимная симпатия? — уцепилась я за тонкую ниточку.
— Еще чего! — всколыхнулась Виктория Борисовна. — Дашка, конечно, легка на передок, моему сыну не очень повезло с супругой… Но чтобы с Левкой? Быть такого не может!
— Тогда как же вы объясните тот факт, что… — продолжала я гнуть свою линию.
— Никак, — перебила меня Заварыкина. — Не должна я вам ничего объяснять. Не за этим шла.
Она повернула стакан чистой стороной к себе и сделала большой глоток, украсив стекло симметричным рисунком.
— У меня к вам есть предложение, — сказала она, облизнув губы. — Вот…
Виктория Борисовна полезла в сумочку и извлекла оттуда новенькую сберкнижку.
Небрежно бросив ее на стол рядом со стаканом, Заварыкина пояснила:
— Пятьдесят «лимонов» на предъявителя. Привилегированный вклад. Хотите — снимайте по двенадцать процентов в квартал, хотите — все сразу. На Канарах еще не приходилось бывать?
Я только успела открыть рот, но Виктория Борисовна не дала мне вымолвить и слова.
— И мне не приходилось, — грустно сказала она. — Больше чем на выходные эту громаду, которой я управляю, оставить без присмотра нельзя.
Очевидно, она имела в виду концерн, носящий ее имя.
— Да и Шуршиньку я не могу доверить чужим людям, — Заварыкина нагнулась к кошке и звучно поцеловала ее прямо в нос.
Животное слегка поморщилось.
— Боюсь, что мне не подходит ваше предложение. Уберите это, — я кивнула на сберкнижку.
— Вот как? А почему? Мало, что ли?
— Да нет, много, но… Деньги — это как-то слишком грубо.
— Н-ну, тогда я могу предложить вам место в своей фирме, — выдала очередной вариант подкупа Виктория Борисовна. — Скажем, место координатора моей службы безопасности. Работа непыльная, оклад высокий. Выплата своевременная. Что скажете?
— Я вынуждена отказаться.
Заварыкина тяжело вздохнула и поправила кошачью лапу, провалившуюся между ее колен.
— Тогда с вами будут говорить по-другому, — нежно проворковала она, пряча сберкнижку в сумку. — И совсем другие люди.
— Вы мне угрожаете?
— Что вы! Велика честь! — гортанно рассмеялась Виктория Борисовна. — Просто констатирую факт.
Она с трудом поднялась с кресла и, тяжело ступая, направилась в коридор.
— Не надейтесь, что я переменю свое решение, — обернулась она в дверях. — Когда вы позвоните в мою приемную и станете умолять о пощаде, я уже не буду помнить, как вас зовут.
— И вы не надейтесь, что я переменю свое решение, — мило улыбаясь, ответила я. — А мне что-то подсказывает, что вы очень на это надеетесь.
Заварыкина с силой захлопнула дверь.
Я подождала, пока лестница перестанет содрогаться от ее шагов и «ЗИЛ», урча мотором, укатит в ночь.
Мне очень понравился наш разговор.
Если такие важные лица начинают проявлять нетерпение, значит, дело действительно серьезное.
И исчезновение Левы Ильина связано с чем-то бо?льшим, нежели банальный адюльтер.
Только я вымыла голову и собралась высушить ее феном, как в дверь позвонили.
Неужели это те самые «другие люди», встречу с которыми мне предрекала Виктория Борисовна?
Что-то рановато.
Или госпожа Заварыкина не привыкла откладывать важные дела на потом?
В кружочке «глазка» смутно вырисовывалась темноволосая женщина.
На киллершу не похожа.
Рискнем открыть.
— Добрый вечер! — начала она прямо с порога. — Вы Татьяна Иванова? Я не ошиблась? Меня зовут Роза Захаровна, фамилия Бурякова. Можно просто Роза. Я могу с вами поговорить?
— Проходите, пожалуйста, — распахнула я дверь пошире. — Только я…
И тут я обомлела.
Передо мной стояла та самая брюнетка с темной помадой на губах, которую я до смерти напугала в дамской комнате ресторанного сортира.
Судя по изумленному виду моей гостьи, она тоже узнала меня.
— Ой! — поднесла я к губам полотенце и тряхнула мокрой головой.
Брызги с моих волос полетели прямехонько ей в лицо.
— Ну, знаете… — выдохнула она возмущенно, но тут же сумела справиться с собой.
Затем Бурякова выдавила из себя неестественную улыбку и протянула мне руку.
— Очень приятно с вами познакомиться. Я к вам по крайне важному делу.
— Я работаю в городской администрации, — со значением произнесла Роза Захаровна, усаживаясь в кресло.