— Десяти тысяч не хватает, — усмехнулся он. — Видимо, сняла их перед поездкой…
— Будем считать это производственными расходами. — Денис внимательно посмотрел на своего оперативника. Альберт выглядел вполне уравновешенным и спокойным. Хотя выглядеть — это одно, а чувствовать себя столь же безмятежно — совсем другое… Шеф «Глории» в очередной раз пожалел о своей затее, но вида тоже не подал.
Альберт Вронский так и не узнал, как Денис оценил результаты его трудов. Запись последнего разговора с Женей он прокрутил дважды, но обсуждать ее с ним не стал, с задумчивым видом уединившись на кухне. Вронского это вполне устраивало, на разговоры его в этот момент не тянуло. Едва дождавшись вечера, он все с тем же портфелем в руках загрузился в серебристый «лексус» и двинулся в сторону вокзала, распрощавшись с Денисом и заскочившим на несколько минут Филиппом Агеевым.
Как и было условлено заранее, к поезду Вронский прибыл за двадцать минут до отправления и минут десять потратил на то, чтобы пристроить машину на платной стоянке перед вокзалом. Во всяком случае, этот план Дениса точно сработал. Торопливо шагая от стоянки в сторону перрона, Альберт едва сдержался, чтобы не усмехнуться, заметив боковым зрением мелькнувшие справа знакомые белое пальто и красный шарф: сыщиком Женя была никудышным…
Вронский еще немного ускорил шаг и к нужному вагону подбежал как раз в момент, когда поезд дернулся, прежде чем тихо тронуться с места.
Нельзя сказать, чтобы ночь он спал крепко и безмятежно. Во всяком случае, настроение Альберта, когда северотуринский состав замер у столичного перрона, вполне соответствовало хмурому московскому утру, нависшему над мегаполисом почти черными, явно снова снеговыми тучами. Ручейки, еще недавно весело струившиеся по асфальту, превратились в подстывшие лужицы. Альберт поежился в своей легкой куртке под порывами совсем не весеннего ветра, и отправился на поиски такси.
К его удивлению, Альбина Борисовна, любившая по утрам поваляться в постели, не только не спала, но и сонной не выглядела.
— Я чувствовала, что ты вернешься сегодня! — сообщила она сыну, небрежно «клюнув» его в щеку.
— Небось звонила Грязнову? — улыбнулся Альберт, не верящий в пресловутую «материнскую интуицию».
— Завтрак готов! — откликнулась она уже с кухни, игнорируя вопрос сына. — Я твои любимые блинчики испекла!
— Классно!
Альберт прошел на кухню и, вымыв руки прямо над мойкой, сел за стол.
— Тебе, мамуль, от имени руководства «Глории» отдельное спасибо, — сообщил он.
— Не за что, — вздохнула Альбина Борисовна и присела напротив сына. — Если хочешь знать мое мнение…
— Не хочу, — поспешно возразил Альберт. — Думаю, оно совпадает с моим… Ради бога, мама!.. Клянусь чем хочешь, что больше за такого рода задания не возьмусь никогда и ни за какие деньги… И давай к этому разговору больше не возвращаться.
Альбина Борисовна сочувственно поглядела на Альберта, вздохнула еще раз и кивнула головой:
— Принято… У меня к тому же есть и хорошие новости.
— М-м-м? — вопросительно промычал он, поскольку успел отправить по назначению первый из блинчиков, заманчивой горкой высившихся в центре стола.
— Кажется, у нас появился наконец настоящий покупатель…
— Да ну? И кто же?
— Говорит, что бизнесмен. Представь себе, готов купить квартиру вместе с мебелью… Конечно, не со всей, всю я ему сама не оставлю!
Альберт внимательно посмотрел на мать, второй блинчик взять он не торопился.
— Ты, мам, действительно хорошо подумала? — осторожно поинтересовался он. — Ведь вы с отцом здесь всю жизнь прожили…
— Всю жизнь здесь прожил, Алик, ты, — напомнила она. — Но даже ты, по-моему, не против избавиться от этой громадины: знаешь, за сколько месяцев я задолжала за нее государству?
— А покупатель об этом знает?..
— Его такие мелочи не смущают. — Альбина Борисовна вновь вздохнула. — К тому же я не сказала тебе главного: квартира, которую он предлагает взамен этой, просто отличная, и метро рядом… Я там была вчера — то, что нам с тобой надо!
— Какое метро?
— «Сокольники», а от него пять минут ходу… Трехкомнатная, так что в случае чего можно запросто разменять, если я тебе в конце концов надоем!
— И что же мы в таком случае получим в качестве доплаты?..
Альбина Борисовна ответила, и некоторое время они обсуждали финансовую сторону вопроса, пока Альберт, наконец насытившись между делом блинчиками, не начал позевывать.
— Иди отдыхай, — Альбина Борисовна оборвала дискуссию на полуслове, — а то прямо за столом уснешь…
И, дождавшись, когда сын закроет двери своей комнаты, набрала номер Грязнова-младшего. Денис откликнулся, как обычно, сразу.
— Все в порядке, — довольно сухо сообщила Альбина Борисовна. — Хотя в настроении он далеко не лучшем… Да, я понимаю. Но, надеюсь, что наш вчерашний разговор вы не забудете… Вот и отлично. Хорошо, я ему передам, когда проснется… Всего доброго!
Отключив связь, она неторопливо убрала со стола оставшуюся от завтрака посуду и закурила, пристроившись возле окна. От работы сына Альбина Борисовна ожидала, конечно, сюрпризов, однако вовсе не такого рода, какой получила в реальности. И теперь, глядя в хмурое небо за окнами, набухшее тяжелыми клубами туч, размышляла над тем, не поторопилась ли в свое время одобрить устройство своего Алика в «Глорию»… Впрочем, своего сына она знала достаточно хорошо, для того чтобы понимать: каким бы ни было ее мнение, но свои решения Альберт едва ли не с самого нежного детского возраста все равно принимает сам…
Над Северотуринском синело яркое, на глазах темнеющее небо и плыл, казалось вливаясь сразу в душу, пасхальный звон… Галочка Романова и представить не могла, что в городке, оказывается, столько храмов. «Пасха… Сегодня уже Пасха, а значит, первое мая…» Отмечался ли здесь официальный праздник весны и труда, девушка не знала: с того момента как из Москвы заявился Филя Агеев на своей новенькой «девятке», наружной слежкой за Мозолевским занимался он, а клиентом Романовой вновь сделался Фомин.
За весь сегодняшний день Геннадий Ильич ни разу не высунул из дома носа, а поскольку день уже клонился к вечеру, вряд ли ее дальнейшее дежурство рядом с домом Фомина что-то даст. Как ни печально, но совершенно бесполезное пребывание на одном месте, практически в одной и той же позе (Галочка всего дважды за день позволила себе покинуть салон машины и слегка размяться), утомило ее куда больше, чем перемещения по городу.
Семину машину Романова на сей раз пристроила не напротив подъезда, а чуть дальше — в густых зарослях сирени. И хотя почки все еще не лопнули, «жигуленок» с его непрезентабельным видом в глаза никому не бросался, скрытый от любопытных взоров ветвями кустарника.