— Конечно, не доходит. — Колт неловко поерзал. — Она хочет, чтобы брак только назывался браком. Этого я ей не обещаю.
Ему вдруг не захотелось обсуждать этот аспект их с Кэти отношений. Ни с кем. Даже с Джеттом.
— Брось, — с недоверием воскликнул Джетт. — Мы, Гарреты, не самые уродливые парни в округе. С чего бы это женщине желать брака без любви, когда они с удовольствием прижались бы к любому из нас? — Джетт вопросительно вздернул брови.
— Не говори так. Она из разряда неопытных.
Джетт заржал:
— Я думаю, ты попался на самый старый трюк. Среди тех женщин, что я встречал, все были опытными, Колт. Особенно, когда речь идет о выгодной сделке. Вроде этого ранчо.
— Может быть, тебе встречались только порочные женщины, — зарычал Колт и удивился собственному гневу.
— Может, она играет на тебе, как на басовой скрипке?
Джетт еще не пробыл дома и часу, а уже действовал Колту на нервы. Они с братом всегда были, как две горошины в одном стручке, но если Джетт еще раз откроет рот, чтобы сказать что-нибудь о Кэти, Колт сумеет заставить его замолчать!
От мурлыканья, раздавшегося из-под стола, Колта бросило в дрожь.
Цезарь выбрал именно этот момент, чтобы вальяжно выбраться из-под стола и обнюхать сапоги Джетта.
— Это еще что за черт?
Колт вздохнул:
— Кот Кэти.
— Ты же ненавидишь котов!
— Да, но его я в этом убедить не могу.
— Младенцы, нянечки, котики! Теперь я точно знаю: ты пропал.
— Послушай, Джетт, мне нужна твоя помощь, а не твои комментарии. Через два дня, если не произойдет чуда, я стану женатым человеком. Если ты не можешь предложить что-то дельное, помалкивай.
— Ты хочешь, чтобы я предложил тебе дельный совет? — большим пальцем Джетт поддел шляпу, сдвинул ее на затылок и ухмыльнулся. — Я дам тебе даже два. Вышвырни отсюда эту Кэти Уинслоу и ее кота или получай все в полном комплекте.
* * *
Суббота. День, когда все должно было свершиться. Колт пытался отговорить Кэти, но потерпел неудачу. Чем больше он суетился, бормоча черт знает что насчет настоящего брака, тем непреклоннее и решительнее становилась она.
В это утро за завтраком она была бледной, как привидение, и такой же молчаливой. Ему был понятен ужас в ее глазах, он чувствовал то же самое, хотя и по другой причине.
Как это получилось, что за столь короткий срок он наделал такое количество непоправимых ошибок? Всего за один месяц его мир полетел вверх тормашками. Он опустил голову на стол.
Даже Джетт, его единокровный брат, бросил его как раз тогда, когда был больше всего ему нужен. После встречи с Кэти Джетт пожал плечами и сказал, что слишком это бесцеремонно — вмешиваться в дела Колта.
Даже Куки встал на сторону Кэти и устроил шум по поводу того, что есть некоторые никчемные ковбои, которым лучше бы не компрометировать достойных девушек.
— Колт!
Он подпрыгнул, как будто у него над ухом выстрелили. Он хотел бы, чтоб его застрелили, лишь бы выбраться из этой чертовщины.
Даже не поднимая глаз, Колт знал, кто явился к нему с визитом. Кэти. Ни один голос не мог так мягко произнести его имя.
Он поднял голову. Она улыбалась, и он почувствовал себя так, словно взошло солнце после двух дней дождей.
— Что? — спросил он, и в голосе его уже не было недовольства.
— Вы готовы?
— Еще не поздно все отменить.
— Куки согласился присмотреть за Эваном, пока мы съездим в город.
— Кэти, — он схватил ее за руку. Рука была ледяной. — Мы не за мороженым собираемся.
Серые глаза стали совсем огромными, она прошептала:
— Я знаю.
Она осторожно высвободила руку, взяла со стола маленькую белую сумочку и решительно направилась к двери.
Словно бычок, которого ведут за кольцо в носу, он поплелся за ней.
Кэти не могла отвести от него глаз. Они не обсуждали вопрос нарядов на сегодняшний день, и она не удивилась бы, если бы он поехал в рабочей одежде. Но нет. Он сногсшибательно выглядел в черной ковбойской куртке, черных джинсах, шляпе, сапогах, в свежей белой рубашке, подчеркивающей его загар, с галстуком-ленточкой. От одного вида этого великолепного ковбоя у любой женщины перехватило бы дыхание. И он женится на ней. По крайней мере, на некоторое время.
Она осмотрела свое платье, простое желтое облегающее платье, которое она купила на Пасху. Короткий белый пиджачок с вышитыми белыми маргаритками немного скрашивал эту простоту. Она надела свои единственные белые туфли на каблуках. Теперь она понимала, как чувствует себя скромная пава рядом с великолепным павлином.
В ее сердце росла странная радость. Колт Гаррет был не только великолепным ковбоем, он еще оказался человеком чести. Он мог бы отказаться, и она ничего не могла бы с этим поделать. Но нет, Когда настало время сдержать свое обещание, он не пошел на попятную.
Зной волнами поднимался от тротуара, пока они шли к невысокому кирпичному зданию, на котором была вывеска окружного суда. Посередине прохладного холла Колт остановился:
— Ты уверена в этом, Кэти?
— Нет. Но я должна.
Он раздраженно покачал головой:
— Временно. Только временно.
— Разумеется. — Похоже, это было все, что она хотела сказать.
Он взял ее под руку и повел к стеклянным дверям с надписью «Судья Карсон». В тишине здания ее каблуки гулко цокали, но она была уверена, что ее сердце грохочет сильнее.
Для Кэти несколько последующих минут прошли как в тумане. Они с Колтом бок о бок стояли перед судьей, что-то читавшим из небольшой книги. Слова проносились над ее головой, как воздушные шарики, наполненные гелием. Она очень старалась стоять прямо и слушать, но колени дрожали, а в ушах стоял звон. Один раз она даже подумала, что может упасть в обморок. Должно быть, Колт тоже так подумал, потому что озабоченно взглянул на нее и обнял за талию. Сам он стоял, как скала, твердый и монолитный.
— У вас есть кольца? — спросил судья.
— Ох, нет, — прошептала она. — О кольцах я забыла.
Колт тоже был в ужасе:
— И я забыл. — Потом лицо его просияло. — Значит, мы не можем пожениться?
— Нет, нет, — заверил их судья. — Вы можете надеть кольца позднее. Продолжим без них.
Церемония двигалась своим чередом, и судья вскоре объявил их мужем и женой.
— Можете поцеловать вашу невесту, мистер Гаррет, — с улыбкой сообщил он.
Колт повернулся к Кэти и со странным блеском в глазах пристально взглянул на нее. Его губы чуть-чуть дрогнули, потом он склонил голову и прижался к ее губам.