Дело предстояло делать в одиночку. В поединке с бойцом из корпуса «Одиссей» любое прикрытие, даже из самых подготовленных ребят, окажется лишь помехой. Скорее всего противник просто прикроется ими как живым щитом. Двигаясь с необычайной скоростью, он будет заходить им в тыл и уже из-за спин вести огонь по Владу, выжидая момент для удачного выстрела. Кто в такой ситуации уложит больше живых мишеней – американец или сам Прожогин, – одному богу известно.
Нет, захватить этого парня в плен не удастся, не стоит даже мечтать об этом.
Bраг либо уйдёт живым, либо будет убит. Другого выбора нет, как не было бы другого выбора у американца, поменяйся они вдруг местами.
Сейчас позиция Влада была хуже, чем у американца, который может держать на мушке дверной проём. Но уйти неприятель сумеет только в одном случае – если ему удастся снять Влада с первого выстрела.
Мгновение Влад колебался, не вызвать ли на подмогу кого-нибудь из воинственных духов, но решил отказаться от этой затеи. Если вся рать двуногих, электронных и бесплотных сторожей, охранников и часовых упустила этого парня, позволив ему пробраться на станцию, нет смысла просить их о помощи сейчас. Пусть человек сразится с человеком – без всякой потусторонней шушеры. Впрочем, противник, похоже, активизировал какое-то колдовское приспособление. Не оружие ли это? Влад предельно сконцентрировался. Его оружием должна быть скорость и только скорость. Спровоцировать парня на выстрел, на неприцельный выстрел, заставить его промахнуться, а там… там посмотрим.
Медленно-медленно подкрадывался к дверям майор Прожогин, едва заметно было его движение к цели. Про себя он мысленно повторял:
«Ну, иди сюда, иди же… Иди, враг мой, ко мне, иди…»
* * *
Дэвид ввел себя в боевой режим на полную мощность. Энергетические разряды пробегали по его нервам, странное, давно забытое чувство, похожее на радость, заставляло кровь бурлить в венах. Давненько Дэвид Келлс не встречал достойного противника. Лишь дважды за тысячу лет ему доводилось напрягать все свои знания, умения и инстинкты, вступая в бой с первоклассными бойцами из России, принадлежащими к воинскому братству Церкви Меча. Тот факт, что из обоих этих столкновений Дэвид вышел живым, хотя и тяжело раненным, составлял немалую часть легенды, повествующей о подвигах Келлса и размещённой на стереоэкране рядом с голограммой самого героя в Зале Славы корпуса «Одиссей».
Знал Дэвид Келлс и о двух других стычках с Церковью Меча, закончившихся поражением американцев… Неожиданно ему в голову пришло, что победить его сослуживцев мог тот самый парень, что затаился сейчас за переборкой госпитального отсека. Адреналин, смешанный с эндорфинами, хлынул в вены и мозг Келлса. Какой случай, чтобы нарушить глупое равновесие!
«Теперь счёт будет три-два в нашу пользу. И сделаю это я», – восторженно думал Дэвид.
Его чувства были так напряжены, что он без труда улавливал бесшумное прикосновение ноги к плазмоцементному полу.
Враг был всего в нескольких футах от Дэвида. Подкрадывался он из мёртвой, непросматриваемой зоны, что не мешало «Одиссею» ощущать его приближение сквозь стену, отделяющую палату Билли Иванова от больничного коридора.
Дэвид чуть сдвинул оружие в сторону, прикидывая целесообразность и эффективность выстрела сквозь переборку.
* * *
Влад колебался. Лучшим решением проблемы казался бросок ручной осколочной гранаты, которая превратила бы противника в разбросанные по палате клочья мяса.
Но тогда погибнет и мальчишка.
Как и Дэвид, Влад не имел ни малейшего желания убивать детей, и в особенности – этого. Если Билли Иванов погибнет прежде, чем мадам Лоусон снимет с него показания, оправдаться перед американцами будет практически невозможно. Ханжеские вопли о «маленьком страдальце» заглушат последние доводы разума, и мир сгинет в пламени войны вслед за злосчастным «Холлидеем Первым».
Вот если бы в палате не было ребёнка… Хотя даже в этом случае Влад не воспользовался бы гранатой без крайней необходимости.
Нет. Тут особый случай. С этим противником нужно встретиться лицом к лицу, посмотреть ему в глаза – разумеется, выражаясь фигурально. А ещё лучше – убить его собственными руками, сойдясь врукопашную… Впрочем, на такое удовольствие рассчитывать особо не приходилось.
Скорее всего закончится всё очень быстро.
Один выстрел. Самое большее – два.
Влад замер в нескольких дюймах от двери. Он согнулся, сжался, как пружина, готовая, распрямившись, совершить отчаянный бросок.
* * *
Дэвид решил не рисковать – не открывать огонь сквозь стену. Если русский будет всего лишь ранен, то его ответный выстрел может зацепить ребёнка. Конечно, Дэвид уже поговорил с ним, вызнав всё, что нужно, но для пользы расследования Билли Иванов должен оставаться в живых до самого конца.
О'кей! Ну ты, русский сукин сын, покажись-ка мне!
А там мы с тобой сыграем!
Давай… Давай же…
Чёрная молния. Да, словно чёрная молния мелькнула в дверном проёме. И, как и положено молнии, обгоняющей гром, сверкнула она в абсолютной тишине.
Без всякого предупреждения тёмный силуэт пересёк дверной проём.
«Очень неплохой прыжок. Даже для такого бойца», – успел оценить Дэвид.
Но прежде он выстрелил.
* * *
Влад ракетой бросился вперёд. Прыжок был настолько стремительным, что в момент пересечения дверного проёма тело Прожогина представляло собой лишь узкую горизонтальную полосу – молнию, то есть быстро движущуюся, трудную для наведения цель.
Он успел сотворить заклинание – многократно отработанное и отрепетированное на тренировках надёжное боевое заклинание, которое должно было заставить противника моргнуть в нужный момент, дать Владу лишнее мгновение, ничтожную долю секунды, а большего ему и не требовалось.
Заклинание было отражено.
Да, американец действительно был достойным противником.
Проносясь, практически пролетая мимо двери палаты, Прожогин успел разглядеть в помещении больничную кровать со спящим ребёнком, мерцающее лампочками медицинское оборудование и главное – пригнувшегося в углу человека с оружием на изготовку.
Раздался резкий сухой хлопок – противник выстрелил. Одновременно открыл ответный огонь и Влад.
Что-то тяжело ударило в ногу, но траекторию прыжка сбить уже не успело. Влад приземлился, сделал кувырок с разворотом, чтобы перейти в контратаку. Боли в ноге он не чувствовал, обратив внимание лишь на некоторую неловкость в движениях. Широкая улыбка расплылась по физиономии майора, когда он понял, что не ранен, а в результате попадания пострадал лишь сапог, с которого был отстрелен каблук.
Противник промахнулся!
Оставалось лишь молиться, чтобы самому Владу повезло больше.