Надежда махнула рукой:
— Да брось ты, жить ведь не с «Тойотой», а с человеком.
Она вгляделась в темноту за окном.
— Ой, идет вроде.
— Ну, я пойду, спасибо, тетя Надя, за ужин.
— Иди, хлеба вот возьми на завтрак.
Войдя в свою квартиру, Сергей прислушался. Вот шаги на лестнице, дверь соседей открылась, послышался смех и звук поцелуя. Сергей усмехнулся: ну, дают старички!
Подходя к школе, Сергей услышал гвалт, шум, дикий визг и понял: перемена. С одной стороны, это хорошо, учителя не на уроках, всех можно оторвать от дела, а с другой — в такой кутерьме нормально разговаривать невозможно. Он пошел в учительскую, спросил завуча, но Аллы Константиновны в школе не оказалось, ее вызвали в роно. Сергей побродил по коридорам, заглянул в директорский кабинет, его открыли только для представителя милиции. Значит, директриса сидела за столом, убийца вошел, и она его, как видно, подпустила к себе, он достал нож, убил ее, потом уложил на пол, пристроил розу, записку и спокойно удалился, погасив свет и заперев дверь. Тогда это ее знакомый. А может быть, все происходило не так. Убийца подождал ее в комнате перед кабинетом, убил, потом перетащил труп к ее письменному столу, оставил розу, записку и исчез. Но тогда женщина была бы в пальто. Директор ведь оставляет верхнюю одежду не в общей раздевалке, а у себя в кабинете, такая уж у него привилегия. Сергей заглянул в шкаф. Да, пальто висит. Родственники еще не забрали, конечно, кабинет-то все время закрыт. И сейф опечатан, надо у следователя разрешение брать.
Сергей осмотрел пальто. Хорошее пальто, дорогое, почти новое. В карманах ничего нет, забрали, верно, все ребята из района. На столе ежедневник, записи разные о встречах, ну, тут все равно без завуча не разобраться. Что делать, надо искать бабушку из раздевалки, расспросить ее подробно, и, если повезет, он все сплетни узнает и про детей, и про учителей, и про директора.
Справившись у секретаря, как зовут нянечку, Сергей спустился на первый этаж. Перемена кончилась, и в раздевалке наступила блаженная тишина.
— Прасковья Лукинична, вы где?
— Чего кричишь? Тут я, заходи, — из закутка выглянула бойкая сухонькая старушка весьма преклонного возраста.
Сергей представился, предъявил свое удостоверение.
— Да знаю я, что ты из милиции, видно по тебе.
Ого, бабуля-то физиономистка!
— Ну, Прасковья Лукинична, раз от вас ничего не скроешь, то давайте побеседуем откровенно. Женщина вы, я вижу, наблюдательная, умом не обижены, свое мнение у вас имеется, вот и изложите мне все, а я послушаю.
Сергей огляделся и нахально добавил:
— Чайку вот выпил бы, если нальете.
Тетя Поля сначала нахмурилась, но потом налила ему чаю в красивую кружку с петухом, подвинула печенье.
— Я уж говорила, вечером накануне завуч просила меня цветы поставить в вазу пораньше.
— А завуч поздно ушла?
— В девятом часу, после педсовета еще задержалась.
— Нормально завуч выглядела, расстроенная чем не была?
— Я вот тебе скажу, хоть и нехорошо про покойницу, но от нашей директрисы люди в нормальном виде не выходят.
— Что, крутая дама? Разносы учиняла?
— Да нет, никогда не кричала, спокойно все, тихим голосом, да такое скажет, что человек не в себе становится.
— И вам попадало?
— Ну мне-то что: сижу себе тут, сторожу, станет директор с нянечкой связываться. А вот учителям да детям — ох доставалось! Ребята ее так и звали: наша кобра очкастая.
— А чем же учителя-то ей не угодили?
— По-разному. С Аллой у нее на почве учебы разногласия. Алла хотела детей принимать, кто хорошо учится, обучать их по специальной программе, ну ты сам у нее спросишь. А наша-то все на показуху нажимала, чтобы школа стала побогаче, вид чтобы был. Ну и наладилась принимать за деньги, — тетя Поля серьезно посмотрела на Сергея, — спонсорская помощь называется.
Случай был буквально на той неделе. Привел отец девочку в седьмой класс, они, видишь, в наш район переехали, и он хотел ее в приличную школу определить. Алла с ним поговорила, оценки у девочки все пятерки, она и говорит: берем, мол.
А на следующий день директриса узнала и давай шипеть на Аллу и на родителей! Уперлась, не возьму, и все, говорит, мест нету, а вы, говорит, к нам не по микрорайону. Скандал устроила жуткий! Папаша этот-то орал — не имеете, говорит, права! А директриса отвечает, что, мол, она здесь хозяйка, и как сказала, так и будет. Так Алла потом здесь плакала, меня, говорит, она перед всеми шпыняла, но это ничего, я привыкла, а перед людьми, говорит, стыдно, что пообещала им.
— Когда, вы сказали, это было?
— На той неделе, а в какой день… смотри-ка, выходит дня за два до убийства нашей-то!
— Очень интересно. Я потом адресок у Аллы Константиновны выясню на всякий случай.
— Да ты что, на папашу того думаешь? Он, конечно, ругался тут, а потом пар выпустил, дверью хлопнул, да и был таков, очень нужно ему с ней связываться!
— Работа у меня такая — все проверять, — вздохнул Сергей.
— А наша-то так со всеми обращается: химичку, Веру Ивановну, на пенсию отправила, хотя ей бы еще работать и работать, хорошая очень учительница, а в прошлом году вот какая случилась история.
Работал у нас математик Владимир Николаевич, давно работал, а потом жена его пришла к нам английский преподавать. И сразу они с директрисой друг друга невзлюбили, то есть наша-то со всеми не очень, а тут попалась женщина с характером, лишний раз не промолчит. В общем, в позапрошлом году уволилась математика жена, выжила ее директриса. Нашла та работу хорошую, в английской спецшколе, а потом под Новый год познакомилась с англичанином, что к ним в школу приезжал. Познакомилась с ним, значит, и в марте прошлом за него замуж вышла, уехала в Англию и сына с собой забрала.
Ну, конечно, это не один день тянулось, Владимир Николаевич переживал очень, а как уехали они прошлой весной, так он запивать стал. Ну, дома-то ладно, а он и на уроки стал выпивши приходить, это уже не дело.
И вот как бы другой человек поступил? Поговорил бы с ним по-хорошему, успокоил, может, мужик продержался бы до конца учебного года, а там бы летом и сам в себя пришел. Или уж по-тихому уволился бы по собственному желанию. А наша что сделала? Учинила скандал и уволила его без права работать в школе.
— Да, подгадила она мужичку здорово. Так что мог он ей так отомстить, с днем рождения поздравить?
— Что ты, что ты, он человек тихий, да и с виду такой, росту маленького, в очках, интеллигент в общем.
«Ну, однако, надо выяснить, тихий-то тихий, а довести человека можно до чего угодно».
Побродив еще по школе, Сергей ушел, так и не дождавшись завуча. Потом он заглянул к матери директрисы Тамары Алексеевны. Пожилая женщина, не скажешь, что старуха, хотя, судя по возрасту дочери, ей за семьдесят. Ничего от нее Сергей не добился, по ее рассказам, Томочка была увлечена работой, всю себя отдавала школе, и на личную жизнь у нее времени не оставалось.