Аня смутилась.
— Ой, и правда. Водка крепкая, давно не пила. Вот и разболталась.
Официант в курточке прикатил жаровню на углях, расставил тарелки и начал накладывать из огромной сковороды испускающее божественный аромат горячее мясо. Одновременно на столе появились судочки со всевозможными приправами и соусами, блюдо с овощами и — в центре — металлический противень с горой поджаренной картохи, выглядевшей столь аппетитно, что даже на глазок сочно похрустывала. Официант действовал так ловко, что Аня поневоле залюбовалась. Но по какой-то странной ассоциации в голове всплыла строчка: «Где стол был яств, там гроб стоит».
К концу обеда, когда опустошили бутылку шампанского, Аня осоловела и почувствовала тяжесть в теле. Зато кавалер был по-прежнему деловит, энергичен и целеустремлен. Время от времени у него где-то под мышкой пищал пейджер, он тут же доставал из кармана компактную трубку с кожаным пузырьком и отзванивался. В зависимости от того, с кем разговаривал, тон менялся — от язвительно-командного до задушевно-воркующего. Аня слушала с удовольствием. Ей нравилось, как шевелятся, точно в быстрых поцелуях, полные, яркие, четко вырисованные губы. Но на сердце было смутно. Воронка любви в очередной раз неумолимо втягивала ее в свое необъятное жерло, но ведь «мобилы» любить не умеют. Любовь и новый русский — понятия прямо противоположные. Эти мальчики занимаются сексом, другого им не дано. Иногда, чтобы им потрафить, Аня тоже делала вид, что для нее постель всего лишь удобное место для случки, но на самом деле жалела их до слез, неприкаянных, самоуверенных, крепких физически, но лишенных чего-то такого, что единственно приближает человека к Господу. Они проживали свою короткую жизнь-вспышку с наполовину ампутированной, похоже, еще при родах душой. Значит, сегодня у нее всего лишь очередное грехопадение, после которого нахлынет дурнота, подобная похмелью. Самое удивительное, что, зная все это, она не делала никаких усилий, чтобы уклониться, напротив, с нетерпением предвкушала лихую ночку, которую сулят отчаянные мужские очи, подернутые смертным холодком. Объяснить это можно было двояко: либо она уродилась вот такой женщиной-кошкой, мурлыча выгибающей спину под ласкающей рукой, либо, следуя слепому инстинкту, выполняла какое-то тайное свое предназначение, неведомое ей самой.
Кавалер заказал кофе по-малазийски и мороженое. Плюс двести граммов коньяку. Последний разговор по трубке он закончил примечательной фразой, обращенной, по-видимому, к женщине: «Туда ему и дорога. Никакой он не брокер, а навозная куча».
После кофе начали собираться. Олег подозвал официанта и расплатился. Обед обошелся в девятьсот пятьдесят четыре доллара, сдачу с сотни он оставил официанту на чай. Таким образом, Аня установила личный рекорд. Полгода назад «ее ужинал» расторопный фирмач из «Лензолота», который с шиком выложил шестьсот пятьдесят баксов в «Атриуме», зато после потребовал от нее каких-то сверхъестественных сексуальных услуг. Ей едва удалось слинять без особых повреждений. Фирмач уже настроился на эротический пир, приготовил плетку, наручники, еще какие-то пластиковые штуки, петли-удавки, но она отпросилась на минутку якобы по малой нужде. Тихонько отворила входную дверь, села в лифт — и адьё. Правда, модный пиджачишко на молниях пришлось оставить маньяку как залог вечной любви.
На улице крапило, когда садились в «Мустанг».
— К тебе или ко мне? — сурово уточнил кавалер.
— Как хочешь, — по-деловому отозвалась Аня.
— Где живешь?
— На Дмитрия Ульянова.
— Дома есть кто-нибудь?
— Я одна. Квартиру снимаю.
— На издательские башли?.. Ладно, поехали к тебе.
Забираясь в салон, зацепился носком за ступеньку и чуть не рухнул лицом на сиденье.
— Олег, ты же пьяный. Как поведешь машину? Может быть…
— На автомате дойдем. — Теперь он произносил слова так, словно зачитывал приговор, не подлежащий обжалованию. — Ничего не бойся. Со мной не пропадешь.
Она и не боялась, но по пути, как накаркала, их поджидало еще одно страшноватое приключение. Сворачивая на Профсоюзную на мокром асфальте и на большой скорости, машина пошла юзом и вылетела на автобусную остановку. Там стояло несколько человек в ожидании автобуса, но жертвой наезда почему-то оказалась молодая мамаша с коляской, откуда таращился на белый свет карапуз с темным хохолком на головке. Машина зацепила коляску бампером, малыш выпорхнул из нее, как кукушонок из гнезда, и воспарил, сверкая головенкой, словно зажженной спичкой. Казалось, он неминуемо шлепнется на асфальт и на этом оборвется едва открывшееся дыхание, но произошло чудо. Поджарый мужчина в кожане, оказавшийся на траектории полета, сделал шаг в сторону, вскинул руки и поймал кукушонка точно так же, как опытный вратарь принимает на грудь мяч, мощно пущенный в ворота. Мамаша тем временем уже потеряла сознание, лежала распластанная поперек остановки. «Мустанг» уткнулся рылом в бетонную тумбу, утробно рыкнув амортизаторами. Олег выбрался наружу и нетвердой походкой, растолкав зевак, подошел к мужчине-«вратарю».
— Спасибо, брат, — поблагодарил откровенно. — Если бы не ты… Видишь, как занесло?.. Тачку покорежил.
Мужчина буркнул незлобиво:
— Ничего, другую купишь.
Олег достал портмоне, отслоил несколько зеленых бумажек.
— На, передай мамаше, чтобы не журилась.
Мужчина деньги принял, но смотрел при этом куда-то вбок.
— Половину возьми себе.
— Ступай с Богом, — посоветовал тот. — Ты свое уже сделал.
Олег возвращался словно сквозь строй. Ненавидящие взгляды, глухой ропот отторжения… Аня не удивилась. Обычные люди всегда при встрече с мутантом маялись, будто от удушья, в глазах появлялось что-то тоскливо-злое, но в контакт старались не вступать. Редко кто по доброй воле задерживался рядом с мутантом дольше, чем того требовала обстановка. Но сейчас был особый случай. Аня кожей чувствовала, как ненависть сгущается до состояния плазмы. Вот-вот взорвется. Олегу, разумеется, было наплевать. Мутанты не реагируют на поведение быдла. Он сел за баранку, дал задний ход и вырулил на шоссе. Покатил дальше, что-то недовольно бормоча сквозь зубы. Но видно было, что протрезвел.
Через некоторое время Аня спросила:
— Олег, если бы ребенок погиб, что бы ты сделал?
— Знаю, о чем думаешь.
— О чем?
— Что я бесчувственный. Вот и ошибаешься, подружка. Я когда увидел, как этот мотылек порхает, аж сердце екнуло. Кому охота лишний грех на душу брать… Ну а сделать, что тут сделаешь. От судьбы не уйдешь. Отстегнул бы по-крупному — и не шукай вечерами.
— По-крупному — это сколько?
— На полтинник бы точно налетел.
«Все ясно, — подумала Аня. — Это он! Бедная девочка, ну куда, куда опять лезешь не в свою тарелку?!»
Сделали еще одну остановку возле большого супермаркета на Академической. Отоварились. Магазин для элиты с непомерными ценами был абсолютно пуст, если не считать с десяток смазливых продавщиц разного калибра, и Олег без суеты накидал в корзину упаковок со всевозможными деликатесами, несколько бутылок спиртного с яркими иноземными наклейками. Запасался словно на зимовку.