Секунды уходили одна за другой. Дурацкая, никчемная игра в гляделки!
— Если я не подхожу, так и скажите, — не выдержал Борис.
Чего молчать-то? Зачем зря тянуть жилы и время?
Охотник пожал плечами:
— Чего вы хотите, Борис Евгеньевич?
— От вас — уже ничего. Потому что вряд ли вас все еще интересует неперспективная кандидатура.
— Чего вы хотите от этой жизни?
Борис усмехнулся.
— Разве я не ясно выразился? Хочу вырваться из этой дыры. — Он мотнул головой в сторону окна. Окно в кабинете, как и в приемной, было открыто нараспашку, и слабый ветерок чуть поигрывал грязными занавесками.
Вновь повисла тягостная пауза. От него ждут более развернутого ответа? Ладно…
— Хочу пожить по-человечески, — зло выплюнул Борис. — Хочу перебраться из хутора в большой и богатый город. Хочу побывать в колизее и увидеть гладиаторские бои вживую. Хочу сам владеть тресами, а не вздрагивать от мысли о том, что когда-нибудь окажусь в их числе. Разве я многого хочу?
— Вообще-то немало, — криво усмехнулся взводный хэдов. — Не всякий этого достоин.
Борису захотелось его убить. Прямо здесь, прямо сейчас. Но — нельзя. Убийство хэдхантера — тягчайшее из преступлений.
Вся экономика страны держится на рабском труде, и покушение на тех, кто поставляет рабов, расценивается как покушение на основу основ действующего строя. За такое сразу, без суда и следствия, отправляют в тресы. Безрадостная альтернатива смертной казни. В условиях нарастающего дефицита трудовых ресурсов преступников не умерщвляют, им находят более разумное применение.
Пауза затягивалась. С лица хэдхантера не сходило насмешливое выражение. Все ясно. Работодатели с такими лицами не подписывают контракты. Ловить здесь больше нечего. Унижаться не хотелось.
Борис чувствовал себя паршивее некуда. Как бывает всегда, когда изольешь душу тому, кому, как выясняется, нет до тебя никакого дела. И когда рассыпаются в ничто радужные надежды.
— Всего хорошего, — процедил Борис. — Удачной охоты…
Мать твою через колено!
Он поднялся со стула. Повернулся к двери. Стараясь не сутулиться, прошел мимо долговязой фигуры в пятнистой форме, застывшей у косяка. Мысленно матерясь, потянулся к ручке. Ладно, кому-то ведь надо защищать хуторские поля от набегов диких. Покуда хутор не загнулся окончательно. Ну а потом…
— Постой!
На этот раз голос хэда, оставшегося сидеть за столом, был строг и сух. И без всяких там «вы».
Ну и к чему бы это?
Борис остановился. Обернулся.
На столе, рядом с его досье, лежали две стопки листов, испещренных мелким текстом и прошитых по краю. На месте сшивок стояла печать. Та самая, с черепушкой-«хэдом».
Контракт?! Во рту пересохло…
— Считай, что конкурс ты прошел, Берестов. — С ним окончательно перешли на ты. — Садись. Читай договор. Подпишешь здесь и здесь.
Словно во сне, он вернулся к столу и сел на прежнее место. Начал листать бумаги. Заставил себя вчитаться.
Это был стандартный типовой договор. Только не на охрану внешнего периметра, а рейдовый. С уже проставленными печатями и подписями работодателя. Права, обязанности сторон. Все как обычно, по шаблону. Условия… Ну, может быть, и не фонтан для опытных городских хэдхантеров. Но для новичка, тем более для новичка из хутора! О такой зарплате и таких бонусах Борис даже не мечтал.
— Отличишься в рейде — переберешься в город, увидишь гладиаторские бои и обзаведешься личным тресом, — это я тебе обещаю, — ободряюще улыбнулся ему хэдхантер.
Борис прикинул. В принципе да… Если рейд окажется удачным и если он сумеет набрать нужное количество баллов, указанной в договоре зарплаты и бонусов вполне может хватить на какого-нибудь дешевенького старенького треса. В общем-то, совсем не плохо для начала.
Хэд протянул ему ручку. Борис взял.
— Можно… — с трудом выдавил Борис. — Один вопрос можно?
— Спрашивай.
— У вас в группе три вакансии. Двоих вы уже приняли. Если я буду третьим… Значит, больше никто?
Дурацкий, в общем-то, вопрос, но почему-то очень хотелось получить на него ответ.
Хэдхантер хмыкнул:
— Думаю, возьмем кого-нибудь еще. Сейчас толковые охотники мне нужны как никогда.
— Мы ведь еще не охотники, — осторожно заметил Борис.
— Не велика беда. Этому быстро учатся. Те, кто хочет. Кто не хочет — того убивают дикие. Одна-две операции — и опыт придет. Мы еще сделаем из вас первоклассных хэдхантеров.
Борис поставил свою подпись на контракте.
И осторожно спросил снова:
— А почему вдруг возникла такая потребность в охотниках?
Взводный усмехнулся:
— У нас с тобой откровенный разговор, так?
Борис кивнул.
— Скоро всех частников прижмут к ногтю.
— Госкорпорация? — сразу догадался Борис.
— Соображаешь, — похвалил взводный. — Этот монстр быстро подомнет под себя рынок. Но монстры не возникают из ничего. Любому монополисту нужны опытные спецы. Госкорпорация будет создаваться на базе самых рейтинговых хэдхантерских агентств. Чьи рейды окажутся результативнее, а улов — жирнее, те попадут под государево крылышко и смогут рассчитывать на работу, заказы, зарплаты и бонусы. Все прочие останутся не у дел. Многие уже сейчас пытаются застолбить за собой теплое местечко. Но далеко не всем это удастся. Расклад такой: крупные столичные игроки не хотят пускать к госкормушке регионалов, но у нас больше баз, разведанных охотничьих территорий и опыта. И больше шансов за короткое время поднять рейтинг. Если влезем в корпорацию — будем в шоколаде. Нет — придется барахтаться в дерьме. Сейчас судьба хэдхантерских групп решается так же, как вы решали свою в отборочных поединках. В общем, нужны тресы. Много тресов. А значит, нужны люди, способные их добыть. Теперь тебе все ясно?
Борис кивнул. Да, теперь ему было ясно все.
Взводный улыбнулся. Чуть приподнявшись, протянул через стол руку.
— Стольник, — сказал он.
Борис недоуменно пожал протянутую руку.
— Лейтенант Стольников, — пояснил охотник. — Для своих — просто Стольник.
«Это он так знакомится», — сообразил наконец Борис.
— Добро пожаловать в хэдхантеры, рядовой Берестов.
На три вакансии взяли девятерых человек. Пролетел только один. Димка Лысый. Димка успешно прошел отборочные бои и тесты, но повредил руку. Брать в свои ряды калеку хэды не захотели.
Столько зависти и столько ненависти, сколько было в его глазах, Борис не видел никогда. Даже в глазах тресов.