Они удобно устроились в одном из кафе и, не спеша, потягивали содовую.
— Покажи мне Оперный театр! Как бы я хотела увидеть его! — пылко воскликнула девушка.
— К сожалению, сейчас он закрыт для публики.
Но мы сможем осмотреть здание снаружи.
Взявшись за руки, они отправились дальше. На них никто не обращал внимания, для прохожих они были обычной влюбленной парой.
— Ты любишь оперу? — поинтересовался Карло, когда они остановились перед классическим фасадом «Ла Скала».
— В отличие от отца, я не фанатка оперы. Пойдем дальше. Что еще ты хочешь мне показать?
— Парки Милана не идут ни в какое сравнение с парками Парижа или Лондона, но как раз сейчас пока погода еще не такая душная — стоит ненадолго заглянуть в такой парк: там все цветет и благоухает.
Как приятно, сев на скамейку, укрыться в тени деревьев от яркого солнца!
— Как жаль, что я так редко здесь бываю, вздохнул он, наблюдая за играющими невдалеке детьми.
— Ты когда-нибудь приводил сюда Аниту?
— Я как раз об этом подумал. Оказывается, мы с тобой одинаково мыслим, саrа mia!
— Да, если дело касается твоей дочери, — согласилась Даниэлла.
Улыбка мгновенно исчезла с его лица:
— Ты такая красивая, особенно когда улыбаешься…. Как много я потеряю с твоим отъездом!
Стараясь не обращать внимания на его слова о кратковременности их отношений, Даниэлла мягко заметила:
— Осторожно. Я опять покраснею.
— Это солнце во всем виновато. Пойдем! — позвал он, беря девушку за руку. — Время идет, а тебе еще столько нужно увидеть…
На этот раз Карло и Даниэлла отправились в модную часть города, пестрящую многочисленными ателье самых известных модельеров и знаменитыми магазинами. Решительным жестом пресекая все протесты с ее стороны, Карло купил для нее сумочку из натуральной кожи бледно-зеленого цвета и изумрудный шарфик.
— Эти вещи так идут к твоим прекрасным глазам, саrа mia!
Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в теплые цвета, когда они приехали в один из старейших ресторанов в Милане.
— Тебе здесь нравится? — спросил он.
— Да. Здесь все напоминает о старине.
Еда здесь была достойна королей. Когда подали кофе, Даниэлла искреннее сказала:
— Ты подарил мне замечательный день, Карло!
Даже не знаю, как тебя отблагодарить…
— Я над этим подумаю, саrа mia… — мечтательно протянул он, бросая на нее страстные взгляды.
— Ты хочешь… — растерянно пробормотала она.
— Да, да! Именно этого, la mia bella…. Одна ночь с красивой женщиной не может меня удовлетворить. Здешнее меню не сможет утолить мой голод.. — прошептал он ей на ухо. — Пойдем, моя дорогая, найдем уединенное место.
Даниэлла покорно последовала за ним и нырнула на переднее сиденье машины. И вот они уже мчатся прочь из Милана в направлении озера Комо. Едва вдали под луной заблестела водная гладь, «ламборджини» свернул с шоссе на боковую дорогу и, проехав мимо темных силуэтов холмов, остановился на безлюдной пляжной косе. Карло выключил зажигание, и безмолвие ночи обступило их со всех сторон.
Около минуты он молча смотрел в темноту и, как ей представлялось, размышлял, зачем они здесь, потом повернулся и спросил:
— Надеюсь, ты не передумала, саrа mia?
Даниэлла отрицательно покачала головой, от волнения не в силах сказать ни слова. Он вышел из машины, обошел ее и распахнул дверцу со стороны пассажирского сиденья. Взяв его за руку, она вышла, осторожно ступая по песку, и потом с интересом наблюдала, как он достает из багажника медицинское «термическое одеяло».
— Я держу его здесь на случай, если по пути мне встретится какая-нибудь авария, — объяснил Карло, поймав на себе ее удивленный взгляд, пока они шли к воде. — К сожалению, такие происшествия нередки на узких горных дорогах.
— Ты не обязан отчитываться передо мной, прошептала она, нежно прикрыв его рот рукой.
Ее слова, а может, этот непроизвольный жест настолько возбудили его, что он бросил одеяло на песок и притянул ее к себе для поцелуя. Очень скоро ее классическое черное платье соскользнуло к ее ногам, потом туда же последовали трусики. Даниэлла нетерпеливо оттолкнула одежду в сторону и взялась обеими руками за ремень его брюк, боясь, что просто не успеет помочь ему раздеться.
Его горячее дыхание обжигало ей лицо… На тихом пляже раздался дикий крик страсти. С трудом переводя дыхание, Даниэлла не шевелилась, желая навсегда сохранить в памяти этот миг их телесного и духовного единения…
Карло перевернулся на спину и, тяжело дыша, хрипло прошептал:
— Dio, что за демон мною овладел! Я взял тебя, а презерватив все еще лежит у меня в кармане…
А она мечтала услышать совсем другое! Никаких признаний в любви…
Стремясь сохранить ускользающее наслаждение, девушка сладко потянулась и беззаботно ответила:
— Не переживай, Карло. Сейчас самое неподходящее время для зачатия.
Вздохнув, Даниэлла поднялась, но Карло удержал ее за руку и мягко сказал:
— Пойми меня правильно. Каким бы бессовестным и жестоким ни казалось тебе мое поведение, знай, что я в первую очередь беспокоюсь о твоем благополучии. Извини меня за необузданную страсть. Клянусь: мои чувства не имеют никакого отношения к банальной похоти. Даю слово, что, когда мы займемся любовью в следующий раз, я буду предупредительным и осторожным.
Всю дорогу до виллы они хранили тягостное молчание. И только у двери ее спальни Карло отважился напомнить:
— Обязательно дай мне знать, что с тобой все в порядке, la mia bella.
Через два дня Даниэлла убедилась, что беременность ей не грозит, и ощутила жгучее разочарование. Все мечты о том, чтобы носить под сердцем их общего ребенка и, возможно, выйти за Карло замуж, рухнули.
Противоречивые чувства не давали Карло покоя: с одной стороны, он испытывал к Даниэлле самые нежные чувства и очень огорчился, узнав, что она не беременна, но, с другой, не мог не прислушиваться к здравому смыслу, твердившему, что ее отъезд — самый приемлемый финал их отношений.
В конце концов, ее работа, друзья и интересы не имеют никакого отношения к Италии. И Зара в чем-то права, утверждая, что он ничего не замечает вокруг с тех самых пор, как в его жизни появилась Даниэлла, а это совершенно недопустимо для человека его профессии. Кроме того, Карло не мог простить себе безрассудного поведения на пляже: он занимался сексом, не думая о последствиях, как неразумный семнадцатилетний юнец!
Позитивная динамика в состоянии Алана Блейка — вот то единственное, что немного скрашивало его мрачное настроение. Ежедневное прокручивание записей оперной музыки у постели больного уже принесло свои плоды: мозговая активность явно возросла, Алан становился все более восприимчивым и адекватным. Похоже, почти безнадежный пациент доктора Росси медленно, но верно выздоравливал. Но Карло знал и то, что, как только ее отца выпишут из больницы, Даниэлла не станет задерживаться в Италии…