Даниэлла медленно приходила в себя. Сначала она услышала далекий голос, потом ощутила осторожные, но уверенные прикосновения. Девушке хотелось оттолкнуть чьи-то настойчивые руки, но сейчас даже самые незначительные движения причиняли ей невыносимую боль. Прохладные пальцы быстро пробежали по ее ребрам, потом заскользили по правой ноге и наконец остановились на горящей огнем лодыжке. Откуда-то из подсознания вдруг пришло понимание того, что это руки доктора Росси, а услышанный ею голос принадлежит именно ему. И боль совершенно непостижимым образом стала утихать. Даниэлла открыла глаза.
— Итак, синьорина, — мягко сказал Карло Росси, вы решили усложнить мне задачу: теперь придется лечить вас обоих…
Девушка хотела спросить, как дела у Аниты, но легкие пронзила острая боль, и она лишь слабо застонала. Доктор Росси истолковал ее попытку заговорить несколько иначе.
— Я только что посмотрел рентгеновские снимки. У вас повреждено два ребра, растянута лодыжка и множество разнообразных синяков по всему телу. Теперь, когда мы знаем, с чем имеем дело, все будет в порядке, — сообщил он и, услышав очередной стон, быстро добавил:
— А сейчас вам сделают обезболивающий укол…
Сознание Даниэллы было затуманено и без седативных средств, поэтому она, не имея сил высказать протест, стала мысленно умолять его не делать этого до тех пор, пока она не узнает о состоянии Аниты. Знакомая пожилая медсестра подошла к ней со шприцем в руках. Девушка почувствовала укол — и слезы отчаяния заструились по ее щекам. Карло Росси, не понимая, чем вызвана столь бурная реакция, достал из нагрудного кармана платок и стал вытирать мокрые дорожки с ее бледных щек:
— Успокойтесь, Даниэлла. Доверьтесь мне — и все будет просто прекрасно.
Она умоляюще смотрела на него, а слезы все текли и текли… И вдруг ей показалось, что он тоже плачет. Девушка похолодела: неужели случилось самое страшное?! Но препарат уже начал действовать, и его голос зазвучал глуше, постепенно удаляясь:
— Мы поговорим завтра…
Последнее, что она увидела, прежде чем провалиться в спасительный сон, было лицо доктора, медленно растворяющееся во мраке.
— Ты сердишься на меня, папа? — спросила Анита. Это были ее первые слова с тех пор, как они сели в машину и поехали домой.
— Очень, — Карло Росси остановился на светофоре и строго посмотрел на дочь. — Ты поступила глупо и подвергла опасности не только себя, но и окружающих. Ты можешь объяснить свое поведение? Разве синьорина Блейк позвала тебя и пригласила присоединиться к ней?
— Нет. Это я увидела ее и решила поздороваться…
— Синьорина Блейк — чужой нам человек, Анита! Поэтому тебе не следовало ее беспокоить: возможно, она назначила кому-то важную встречу. И ты не должна была отвлекаться, переходя дорогу.
Своим опрометчивым поступком ты поставила под угрозу не только свою жизнь, но и ее тоже.
— Вот почему ты так расстроен, — прошептала девочка, и ее глаза наполнились слезами. — Синьорина умрет?
— Нет, отрицательно покачал головой Карло. Все будет хорошо.
— Синьорина Блейк сильно пострадала?
— Думаю, да. Но она изо всех сил скрывает, что ей больно.
— Ты вылечишь ее, правда?
— Постараюсь, — задумчиво ответил Карло. — Но ты должна будешь мне помочь…
— Конечно, пап, конечно! Синьорина такая красивая и добрая! Знаешь, она хотела проводить меня до дома, потому что беспокоилась, а я ответила, что уже взрослая и знаю дорогу.
— Надеюсь, Анита, ты понимаешь, что ошиблась?
— Да, — ответила девочка, не поднимая глаз. Мне правда очень жаль, папа. Я больше не буду так делать.
— Уверен в этом, — его голос стал строг, — потому что с завтрашнего дня Саландрия будет ждать тебя у школы.
— Мои друзья засмеют меня…
— Пусть лучше они смеются, чем я буду плакать, — мягко заметил Карло. — Я твой отец и не хочу, чтобы ты каждый раз рисковала жизнью, переходя дорогу одна. Заботиться о твоем благополучии — мой главный долг, дорогая.
— Я знаю. — Анита улыбалась, совсем как ее мать, и у него каждый раз тоскливо сжималось сердце. — А как же синьорина Блейк? Кто позаботится о ней, пока ее папа в больнице?
Карло уже не раз задавал себе этот вопрос. Что ж, пришло время на него ответить.
— Думаю, что мы с тобой, — задумчиво сказал он, прекрасно понимая, что это решение принесет ему массу неприятностей. — У нас просто нет другого выбора, дорогая.
Наступило утро. Не успела медсестра помочь Даниэлле привести себя в порядок и сесть в инвалидное кресло, как в палату вошел доктор Росси.
На нем были безупречно выглаженные серые брюки, белоснежная рубашка, выгодно оттенявшая его загар, и белый халат, наброшенный на плечи. Сегодня он выглядел более чем привлекательно, но на этот раз Даниэлла вместо привычного жара и томления в груди испытала острую боль.
Карло Росси взглядом попросил медсестру выйти и подошел к девушке:
— Мне сообщили, что вы очень трудный пациент, синьорина Блейк. Игнорируете просьбы оставаться в постели. Требуете, чтобы вам разрешили свободно передвигаться по больнице. И, наконец, просите медперсонал сообщить конфиденциальную информацию…
— Я всего лишь хотела узнать о состоянии вашей дочери, потому что всю ночь не могла заснуть, думая о ней. А все вокруг упорно молчат, как будто их вынуждают раскрыть государственную тайну!
— Медицинские работники не имеют права разглашать какую-либо информацию о своих пациентах, — ответил Карло, нащупывая дрожащую жилку на ее запястье. — Вы действительно очень взволнованы! Учащенный пульс, быстрое поверхностное дыхание. Послушайте, — в его серых глазах появились веселые серебряные искорки. — А если я скажу, что состояние Аниты не такое тяжелое, как ваше, и, если не считать несколько синяков и ссадин, она в полном порядке, вы обещаете успокоиться?
— И все-таки какие повреждения получила ваша дочь?
— У нее шишка на лбу и несколько маленьких синяков, а колени выглядят так, словно по ним прошлись теркой. Она еще легко отделалась. Вам повезло меньше. Как ребра? — Карло Росси наклонился к ней так близко, что она почувствовала мятную свежесть его дыхания. Скользнув рукой немного выше, он слегка надавил большим пальцем ей на грудь. — Так больно?
Медсестра запретила ей прикасаться к груди, предупредив, что это может вызвать резкую боль, но в данный момент она почти не ощущала дискомфорта: слишком возбуждающим было его прикосновение. Какое чувственное удовольствие доставляют ей сейчас его пальцы! У Даниэллы перехватило дыхание…
— Так больно? — настойчиво повторил доктор Росси, доставая стетоскоп.
— Неприятно… — с трудом выдохнула она, борясь с охватившим ее возбуждением, как потерпевший кораблекрушение преодолевает высокие волны, стремясь к спасительному берегу. — Если вы хотите прослушать сердце, оно находится с другой стороны…