Борис поливал из пулемета хэдхантеров, прятавшихся за машинами. Он стрелял до тех пор, пока…
Патроны закончились быстрее, чем он рассчитывал.
Коробок с запасными пулеметными лентами в БТР не оказалось. Да, хэдхантеры, охранявшие мост, имели запас леталки, но он явно не был рассчитан для длительного боя. Пятнистые, видимо, и мысли не могли допустить, что дикари способны сколь-либо долго продержаться на открытой местности под шквальным огнем.
Автоматчики, пристроившиеся у бойниц, тоже прекратили стрельбу.
— Ну? Почему молчим? — раздраженно спросил Борис. — Что там у вас?
— Пусто у нас! — ответила за всех Наташка.
— Совсем?
— Совсем? Я уже и твой ствол опустошила.
— Ну спасибо! Ж-ж-женушка…
— Извини…
— Шприц-апмулы?
— Да все расстреляли! Хреново.
— Угу…
А между тем по броне стучали вражеские пули. Пока только пули. А если кто-нибудь из хэдов доберется до БТР с фугаской?
К тому же все явственнее ощущался запах дыма.
Не-е, лучше уж от греха подальше свалить из этого стального гроба. Дикие уже покидали машину через боковые и нижний аварийные люки.
— Наташка, давай на выход! — крикнул Борис чернявой.
Они выбрались из БТР. Укрылись на берегу, у самой воды. Как оказалось — вовремя: над кормой уже плясали язычки пламени. А несколько секунд спустя огонь добрался до топливных баков. Рвануло громко и сильно. Трофейная машина превратилась в бронированный гриль на колесах.
Под прикрытием берегового склона Борис и Наташка добрались до разрушенного моста, где лежали с полдесятка мертвых бойцов Корня. У одного из убитых имелся трофейный «калаш» с нерасстрелянными шприц-ампулами в магазине подствольника.
Что ж, уже лучше, чем ничего. Борис выдернул автомат из мертвой руки.
— Не высовывайся, — бросил он через плечо Наташке.
Сам осторожно выглянул из-под моста.
Огонь, дым, газ… Одинаковые морды в противогазных масках. В своих бы не попасть. Впрочем, тут все просто. Свои — те, кто лезет к машинам. Чужие — те, кто пытается из-за машин отстреливаться.
Возле уха просвистела пуля. Как сигнал: хватит пялиться, пора действовать. Он выстрелил. Раз, другой, третий…
Шприц-ампул в магазине подствольника осталось немного. И Борис очень старался, чтобы каждый выстрел был результативным. Он целился по конечностям, не прикрытым бронежилетом, и нажимал на курок подствольника, только когда был уверен, что попадет.
Не важно, что ампуломет — нелетальное оружие. Главное, что шприц с парализатором гарантированно и надолго выводит человека из строя. А уж добить парализованного противника никогда не поздно.
Вон возле горящего БТР присел и шмалит с колена короткими очередями хэд. Борис целится в виднеющуюся из-за брони ногу.
Выстрел…
Шприц-ампула вонзается в лодыжку между высокой шнуровкой берца и плотным матерчатым наколенником. Автоматчик роняет оружие, весь съеживается словно от внезапно накатившего холода, валится набок. Чуть заметно подергивается. Да, голубчик, парализатор — дело такое…
Еще один хэд с горящей спиной выскакивает из пылающего броневика, бежит к реке. Стреляет на бегу. От бедра. Веером. Паникуя. Вслепую. Не целясь.
У Бориса прицелиться возможность есть. Верхняя, объятая пламенем часть туловища защищена броником. Лучше — по нижней.
По ногам…
Выстрел. Мимо. Ноги бегущего двигаются слишком быстро.
Еще один выстрел. Горящий человек падает лицом в пыль. Тоже сжимается. Лежит неподвижно. Горит — живой еще. Но не может уже ни пошевелиться, ни крикнуть. Паралич, сковавший мышцы, сильнее страха перед огнем, сильнее боли. Потому что сам — боль. И еще какая боль!
— Берест, прикрой слева! — доносится крик из окопа — Кричит Корень. Борис прикрывает. Со второго раза достает хэда, залегшего между колесами тресовозки. Шприц-ампула втыкается в правое запястье противника. И этот готов. Тоже скукожился, как осенний лист.
Возле тресовозки падает еще один хэд. А это уже работа арбалетчика егерей: в пятнистом предплечье торчит короткая стрела. Хэд орет, пытается вырвать оперенную занозу. Но недолго. Через пару секунд он начинает биться в судороге. Изо рта течет пена. Стрелка-то, похоже, отравленная. Имеются, значит, в колчанах диких и такие…
Хэды, уже оправившиеся от первого потрясения, тоже здорово косят нападающих. Но несколько егерей, сумевших добраться до трупов, уже хватают оружие противника и палят из автоматов, снаряженных леталкой. Добивают парализованных. Подбираются к горящим машинам. Позиции диких и хэдов смешиваются. Перестрелка вспыхивает с новой силой. Теперь противники стреляют друг в друга почти в упор. Кое-где доходит до рукопашной.
Снова рвется граната. Свистят осколки. И — еще одна. На этот раз — газовая. Проку от нее мало: все, кто мог, уже натянули противогазы, но кто-то пытается использовать газ в качестве дымовой завесы.
Хэды сползаются к центру, занимают круговую оборону возле тресовозки. Дикие палят по залегшему противнику. А вот кто-то — ага, это, кажется, Гарик — дал очередь поверх хэдовских голов. По борту трес-транспорта.
«Идиот! — поморщился Борис. — Тресов-то за что?!»
Впрочем, выпущенные Гариком пули отрикошетили в сторону. И это было что-то новенькое! Похоже, хэды теперь бронируют и тресовозки тоже. Ну да, ценный груз, который должен быть доставлен в столицу в целости и сохранности, нужно всячески оберегать.
Опа! Борис вдруг обнаружил, что в подствольнике кончились шприцы. И чем теперь воевать? Стрелять из пальца?
Стоп, а что это во-о-он там, в небольшом овражке у обочины? Что-то пятнистое, неподвижное. Не найдется ли там еще одного ствола?
— Наташка, подожди здесь, я скоро!
Не дожидаясь ответа, Борис выползает из-под моста. Теперь по-пластунски, вдоль обочины. И — стремительная перебежка.
Он подбегает к пятнистому телу в овражке. Этот хэд попал под арбалетный болт: из бедра торчит оперение. Хэд не шевелится. Похоже, опять отравленная стрела…
Шлем валяется в стороне. Автомат — под рукой. Словно и после смерти пятнистый не желает никому отдавать оружие.
А отдать-таки придется!
Борис тянется к «калашу».
Хэд неожиданно вскидывается. Поднимает ствол автомата. Гад просто притворялся мертвым!
Борис успевает отбить ногой оружие в сторону, с маху обрушивает приклад своего «калаша» на татуированную голову противника.
Хруст кости. Со лба содран изрядный клок кожи. Хана татуировке! «Ушастая валюта» испорчена. А и хрен с ней!
Хэдхантер оседает на землю.