Ее глаза загорелись от возмущения.
— А если я не соглашусь?
— Тогда я не возьму тебя с собой.
— Это шантаж.
Он невозмутимо пожал плечами.
— Все зависит от тебя.
— Боюсь, он прав, Роз, — извиняющимся голосом произнесла Эмма, когда Розалинда повернулась к ней за поддержкой. — Твои волосы так прекрасны и так необычны, что кто-нибудь непременно обратит на них внимание. Тебя могут узнать. Вспомни все эти фото в газетах, когда объявили о твоей помолвке! Там столько писали о твоих волосах.
Майкл лелеял слабую надежду на то, что Розалинда не согласится на ультиматум, но сегодня утром он увидел, что она подстригла волосы — теперь они доходили ей до подбородка — и выкрасила их в заурядный темно-каштановый цвет. На расстоянии ее с трудом можно было узнать.
Сейчас он наблюдал за ней. Она напряженно изучала дорогу через окно. С плохо подстриженными темными волосами и в мешковатом голубом джемпере из хлопка, в джинсах, она должна была казаться незнакомкой. Он так хотел, чтобы она казалась незнакомкой, но вряд ли это было возможно. Ничто не могло испортить ее безупречный профиль, густые ресницы или сверкающие изумрудные глаза.
Она оставалась прежней Розалиндой. Те же контуры губ, та же ложбинка у основания шеи. И то же неуловимое, до боли знакомое влечение друг к другу, и та же способность сердца сжиматься каждый раз, как он смотрит на нее.
Руки Майкла крепко сжали руль. Тот же эгоизм, напомнил он себе с отчаянием, то же высокомерие, то же тщеславие.
Сидя рядом с ним, Розалинда обернулась в сотый раз проверить, как там Джейми. Он спал, привязанный к детскому сиденью, которое Майкл взял напрокат вместе с машиной. Его золотистая головка склонилась на плечо, невероятно длинные ресницы опустились на щечки, и, как всегда теперь, ее окатила огромная волна нежности к этому маленькому человечку, ее брату. Сейчас он был в безопасности. Больше ничто не имело значения. Это стоило утраты волос, стоило каждого нелепого платья в ее чемодане, стоило того, чтобы терпеть враждебность Майкла.
Она до сих пор терялась в догадках, что именно заставило его изменить решение. После ужасного телефонного звонка был момент, когда она могла поклясться, что видит заботу о ней в его глазах, но, даже если это так, он по-прежнему груб с ней. Когда она попыталась поблагодарить его, он отмахнулся от слов благодарности.
— Я делаю это для Джейми — не для тебя.
Она посмотрела ему в глаза.
— Я тоже.
Вздохнув, Розалинда повернулась и незаметно прикоснулась к волосам на затылке. Было очень странно чувствовать себя без тяжелой гривы волос, спускающейся на спину. Она потрясла головой, ощущая невероятную легкость. Длинные волосы так долго были частью ее, что она чувствовала себя беззащитной и одновременно удивительно свободной без них.
— Перестань играться с волосами, — раздраженно бросил Майкл.
— Ничего не могу с собой поделать, — возразила она. — Я не чувствую себя собой.
— Ты хотела замаскироваться, — напомнил он.
— Да, — ответила Розалинда, отвернувшись к окну. — Только я не знала, что выглядеть по-другому — это и чувствовать себя по-другому.
— Я надеюсь, что и вести себя по-другому, — сказал он, не отрывая глаз от дороги.
Она бросила на него возмущенный взгляд и, снова уставившись в боковое окно, буркнула:
— Не замечала, чтобы поведение жен археологов как-то отличалось от поведения всех остальных.
— Всех остальных? — язвительно спросил Майкл. — Как ты думаешь, сколько женщин ведут себя как ты?
— Много, я думаю, — парировала Розалинда. Но тут же поняла, куда он клонит. — Конечно, у меня больше денег, чем у других, но это вовсе не означает, что я не думаю или не чувствую так же, как они.
— Несомненно, ты ведешь себя не так, как женщина, на которой я бы женился. — Он взглянул на нее с неприязнью.
Шокированная, она повернулась к нему, зеленые глаза опасно сузились.
— Ты бы женился на мне, если бы я дала согласие, — напомнила она медовым голоском. — Или уже забыл?
Возникла пауза.
— Нет, я не забыл, — сказал он ровно. — Но теперь я ищу нечто большее в жене, не только красоту.
— Что, например?
— Любовь. Но, разумеется, ты, Розалинда, не в состоянии понять это. Умение любить никогда не входило в число твоих талантов.
Его голос был холодным и неприязненным. Розалинда вонзила ногти в ладони, но ничем не выдала, как он оскорбил ее.
— Может быть, к лучшему, что я не вышла тогда за тебя замуж, — сказала она, улыбнувшись.
— Скорее всего, — согласился Майкл.
— Мне кажется, ты должен благодарить меня за отказ.
— Не могу сказать, что испытываю особую благодарность, — сказал он без всякого выражения, — но ты, несомненно, была права, когда решила, что мы не подходим друг другу.
Розалинда и сама знала, что была права, но почему-то чувствовала себя несчастной, когда Майкл уехал. И до сих пор чувствует.
Внезапная вспышка гнева исчезла так же быстро, как появилась, заставив ее почувствовать усталость и опустошенность.
— Это первый раз, когда ты в чем-то со мной соглашаешься. — Она хотела сказать это шутливо, но не получилось. Слова прозвучали грустно.
— Да?
В его голосе появились странные нотки. Розалинда подумала: может, он тоже вспомнил времена, когда они жарко спорили и все споры заканчивались поцелуями? В постели, по крайней мере, у них не было разногласий. Она до сих пор помнила острое наслаждение, когда его губы касались ее кожи, когда его опытные руки медленно исследовали ее тело.
Тишина, пронизанная воспоминаниями, повисла между ними. Розалинда унеслась в мыслях к дню рождения Эммы, когда она впервые увидела Майкла. Было весело, ей кто-то налил шампанского, она пригубила бокал, и тут ее глаза встретились с глазами Майкла, стоявшего в противоположном углу комнаты. Его светлые глаза, казалось, жили собственной жизнью на аскетичном лице. Розалинда, странно взволнованная, отвела взгляд и сделала глоток шампанского.
Когда она посмотрела снова, он уже ушел. Раздраженная своим любопытством, Розалинда лихорадочно искала его взглядом, пытаясь увидеть снова, но он словно испарился. А потом, когда она уже бросила все попытки найти его, Эмма потащила ее в сторону, чтобы представить своему брату.
— Это Майкл, — сказала она, и Розалинда взглянула в спокойные серые глаза и почувствовала, как ее сердце замерло.
Если он и узнал ее после того короткого обжигающего обмена взглядами, то виду не подал. Внешне он оставался предельно вежливым и сдержанным. Розалинда, привыкшая, что ею все откровенно восхищались, была заинтригована. Она чувствовала неодобрение, исходящее от него, и скрытое издевательство в голосе, которое подстегивало ее ответить ему тем же.