– Ну… – немец замялся, пожал плечами. – Не знаю я.
Видимо, слова эти достигли ушей Телля. Вальтер встрепенулся. Демонстративно поднял с земли яблоко. И арбалет. Заряженный.
– Я, правда, не знаю, – немец нервно сглотнул. – Знаю только, что в том районе удобный плацдарм для похода в глубь польских владений.
Плацдарм? Удобный? Да, пожалуй. Из Добжиньских земель, глубоко вклинивающихся в Польские территории, можно нанести стремительный и сокрушительный удар по Куявии, Мазовии, а после – и по остальным польским княжествам. А уж если каким-то чудом открыть во Взгужевеже межвременной портал…
– Что ты еще знаешь? – свел брови Бурцев.
– Что Взгужевежу охраняет небольшой, но сильный отряд. Что там возводятся укрепления. Что уже построена взлетно-посадочная полоса для авиации.
– Авиации?!
– Во Взгужевеже сейчас базируются два «мессершмита».
Вот даже как! Что ж, если на месте фамильного замка Освальда Добжиньского оборудовали взлетку, значит, в зоне досягаемости фашиков будет находится любая, даже самая удаленная, польская крепость. И наверное, не только польская.
– Еще? Что знаешь еще?
– Что во Взгужевежу перебрасывают технику цайткоманды и орденскую артиллерию. Специально для этого и дорогу проложили, – немец кивнул на широкий тракт.
– Так она ведет прямо к Взгужевеже? Дорога эта?
– Да. Я уже совершил туда один рейс.
Шарфюрер СС говорил. Бурцев хмурился. Похоже, добраться до заветной платц-башни будет не так просто, как представлялось вначале. Да чего уж там – невозможно будет до нее добраться.
– Кто командует войсками во Взгужевеже?
– Магистр, – сказал пленник.
И запнулся, прикусив язык.
Сболтнул совсем уж лишнее?
– Какой магистр? Тевтонский? Ульрих фон Юнгинген? Или ваш – бригаденфюрер Томас Зальцман? Говори?
Вальтер Телль подбросил яблоко. Поймал. На наконечник стрелы.
– Не тевтонский – наш, – понуро свесил голову немец. – Магистр эзотерической службы СС. Интересуется он очень Взгужевежей.
– В смысле.
– Ну… ищет…
– Что значит ищет?
– То и значит. В земле роется, в развалинах копается. Больше я ничего не знаю.
Бурцев кивнул. Зато он теперь знал. Догадывался. Понимал.
Роется? Копается? Ищет? Только одно там можно искать. Уцелевшие после гибели Взугжевежевского замка магические шлюссель-башенки – вот единственное, что могло заинтересовать эсэсовского магистра. Те самые башенки, что обнаружит позже, много позже – в конце тридцатых годов двадцатого века – исследовательская экспедиция фашистских эзотериков-археологов.
Выходит, цайткоманда решила воспользоваться арийскими «ключами» раньше. Вскрыть магическую заначку прежде срока. И что дальше?
Может быть, очередной скачек во времени разыграет совершенно новую карту. А может, использовав колдовские артефакты в пятнадцатом веке, фашики положат их на прежнее место, чтобы пять столетий спустя снова… В общем, чтобы все шло своим чередом.
И вот тут Бурцева как в колодец головой окунули.
Стоп! Не так все! Не то все! Изначально неверный посыл!
Какой прок от шлюссель-башни во времени, ограниченном всеохватывающей капсулой континиумного стабилизатора? Цайтпрыжки без анкер-менша невозможны. Но…
Перед мысленный взором Бурцева вновь была гиммлеровская папка, украшенная свастикой. И четкий шрифт секретных документов.
…но заветный анкер можно использовать дистанционно – перекачав сущность якоря-стабилизатора из человека в малую башню перехода. Наполнив поделку из мертвых камешков тем, что заставляло фашиков охотиться за живой Аделаидой. Для этого, правда, годится не всякая шлюссель-башня, а та лишь, на которой лежит магический отпечаток платц-башни Взгужевежи. Башенки, хранившиеся под развалинами замка, не могли не иметь такой метки.
Вот зачем эсэсовцы затеяли раскопки! Им не удалось притащить во Взгужевежу Аделаиду или ее труп. И они обеспечивали запасной вариант покорения времени.
Будет сложный ритуал. Будет задействован ментал, астрал и прочий трал-трал-перетрал… Будет дистанционная перекачка. Уже не столь безопасная, как изъятие во время транса магического ключа-шлюсселя.
Во время ритуала человек-якорь погибнет. Не просто погибнет – исчезнет. Без следа.
Бурцев покосился на Аделаиду.
Погибнет… Исчезнет…
И мир вокруг тоже изменится, если время покорится цайткоманде. Не в самую лучшую сторону изменится мир…
Можно ли остановить эсэсовского магистра, можно ли сорвать его планы? Можно! Нужно!
Каковы главные звенья этой цепи? Остатки Взгужевежевской платц-башни – раз. Мертвый, бесстрастный, беспомощный сам по себе, но необходимый для проведения ритуала алтарь, посредник и катализатор…
Бригаденфюрер и магистр эзотерической службы СС Томас Зальцман – два. Инициатор, жрец, живой носитель ключа-шлюсселя, изъятого у Аделаиды…
Сама Аделаида – три. Анкер-менш. Пассивный и обреченный участник предстоящего действа, от которого ей не сбежать, не укрыться. Жертва…
И шлюссель-башня. Или башни – без разницы. Это – четыре. Инструмент. Жертвенный нож. Ножи… И вместилище высвобождающейся сущности. Сосуд, в котором смешается шлюссель и анкер. Гремучая смесь, что откроет путь в прошлое. Или в будущее. Куда пожелает жрец.
Чем это чревато, можно только гадать.
Но выбей любое звено – и цепь рассыплется, развалится, ритуал не состоится.
Какое звено? С платц-башней ничего не поделаешь. До шлюссель-башен, что разыскивает под руинами Зальцман, так просто не доберешься. Аделаида должна жить. Значит, умрет магистр-бригаденфюрер.
Решено. Во Взгужевежу все же ехать придется. И не для того уже, чтобы бежать от своей судьбы через магический хронопортал – это им теперь позволят вряд ли. А чтобы изменить судьбу. Убить магистра Зальцмана чтобы.
«Покушение, – подумал Бурцев, – удачное покушение на шишку эзотерической службы СС – вот что им нужно в первую очередь».
Тогда и только тогда удастся спасти Аделаиду. И весь мир заодно.
Это уже становилось привычкой – спасать малопольскую княжну и мироздание в придачу. До кучи…
– Откуда едете? – спросил Бурцев пленника.
– Из Мариенбурга, – ответил тот. Мариенбург…
Очень может быть. Где-то в тех местах должна располагаться базовая платц-башня цайткоманды.
– Во Взгужевежу путь держите? – Бурцев глянул в глаза шарфюреру.