– Лесть можете оставить для многоучёных пользователей Высокого Аркана, – усмехнулся рыцарь. – Не будем терять времени. Его и так почти не осталось.
– Почему?
– Гниль наступает, любезный Метхли, а мой орден, отдавший столько сил её познанию, ещё не готов к последнему аккорду своей миссии. А потому торопитесь. Великая Гидра поспешает медленно, но уж когда поспешает…
* * *
Через главные ворота навсинайской столицы, ни от кого не скрываясь, проезжала внушительная кавалькада. Рыцари в чёрной броне, с вычеканенным на панцирях солнечным диском, ехали тесными рядами, опустив забрала и вскинув пики. Лёгкий ветерок колыхал флажки, гайто покрывали многоцветные попоны. Трубили глашатаи, скакали герольды, расчищая дорогу, – магистр и командоры Ордена Солнца покидали столицу Державы с помпой.
Великолепный отряд – больше полусотни братьев-рыцарей, две сотни сквайров, оруженосцев, слуг и служек, телеги и всё прочее – миновал городские ворота и теперь двигался по широкому тракту на восток, к далёкому пока Делхару. Скоро высокие и тонкие башни столицы магов, невесть как взнесённые на невероятную высоту, остались позади.
– Что великому магистру угодно будет приказать мне? – трёхглазый чародей Метхли сидел у костра, обеими руками обхватив большую кружку с огненно-горячим отваром.
– Великому магистру будет угодно… – Рыцарь в чёрной броне с вычеканенным солнцем держался прямо, словно не чувствуя промозглого холода. В такое время носить доспехи – настоящая пытка; заледеневшая сталь словно вытягивает последнее жизненное тепло из того, кого должна вроде бы защищать. – Великому магистру будет угодно, дабы вы, Метхли, показали свою власть над Гнилью.
– Ваша милость… – Трёхглазый маг задрожал. – Кто наговорил вам такого, кто облыжно обвинил меня в таковом грехе?! Я никогда не утверждал, что мне повинуется Гниль. Я никогда не…
– Я знаю! – громыхнуло в ответ, и чародей испуганно смолк. – Посмотрите вокруг, Метхли. Что вы видите? Опишите. Только очень подробно.
– Как будет угодно вашей милости, – покорно сказал волшебник. Поднялся, откинул капюшон. Крепко, видать, бил кор Дарбе, если согнутые спина и гордость трёхглазого мага так и не распрямились. – Я вижу облетевший лес. Пустое поле перед ним, плетни, его огораживающие. Ручей, на дальнем берегу селение. Ещё дальше…
– Смеётесь, Метхли, – без гнева или удивления заключил магистр. – Похвально. За показной сервильностью прячется несгибаемое упорство. Но, – рыцарь привстал, нависая над походным костром, – это не тот случай, когда надо показывать сие качество, любезный чародей. Вы не понимаете, что я просил сделать?
– «Посмотрите вокруг, Метхли. Что вы видите? Опишите. Только очень подробно» – вот какое распоряжение отдала мне ваша милость, господин магистр.
– И вы притворились, что не понимаете, какого взгляда и на что я от вас жду. Похвально, как я уже сказал. Быть может, вы предпочтёте вернуться в камеру к господам пользователям Высокого Аркана? Мне нетрудно это сделать. Вам достаточно только попросить.
Чародей задрожал и бухнулся на колени, прямо в осеннюю грязь.
– Ваша милость… клянусь, вы не совсем верно истолковали мои жалкие попытки исполнить ваше распоряжение в надлежащей степени…
– Теперь вы прикидываетесь, будто куда глупее, чем на самом деле, – заключил магистр. – Нет, чем дальше, тем больше я убеждаюсь, что не ошибся, вытащив вас из застенка. И в оценке ваших качеств не ошибся тоже. Однако достаточно, Метхли, пошутили, и будет. Отвечайте – вы видите Гниль? Чувствуете её? Она наступает. У таких, как вы, это всё должно вызывать… э-э-э… понятно что. Ну, отвечайте! Я жду. А к подобному, как вы должны понимать, я не привык.
Холодный ветер пронёсся над лагерем, костры вспыхнули ярче, жадно глодая бока спешно подброшенных дров. Трёхглазый чародей выпрямился, скрестил руки на груди. По лицу его ничего невозможно было прочесть. Тонкие пальцы медленно откинули капюшон. Показался третий глаз, красный и воспалённый, окружавшая его кожа покрылась струпьями, кое-где виднелись желтоватые гнойные головки нарывов.
– Ваша милость, досточтимый господин магистр… прошу извинить мою непонятливость. Но я всего лишь самый обычный сын Гнили, выброшенный родившей меня женщиной в канаву и выживший чудом. Никто никогда специально не учил меня волшебству, всё, что я умею, я подсмотрел, подслушал… тут или там. К Дир Таноли никто не подпустил бы меня и на три полёта стрелы. Поэтому, надеюсь, ваша милость извинит мои неловкость и неуклюжесть. Я постараюсь исполнить ваше желание так хорошо, как только смогу, но, если нет, молю вас, не гневайтесь на своего ничтожного слугу. Ибо сказано, что от каждого – по способностям.
– Довольно слов. – Магистр сдвинул брови. – Исполняйте приказ, Метхли. Пока что вы достаточно успешно заговариваете мне зубы. Более этого я терпеть не намерен. Считаю до трёх. Раз!..
Маг поспешно поклонился, пальцами правой руки растянул гноящиеся складки кожи вокруг третьего глаза. Помутневший, со множеством красных прожилок, сейчас он выглядел поистине страшно. Метхли болезненно поморщился, скривился, прошипел какое-то проклятье.
– Тебе больно? Отчего? – требовательно бросил магистр, резко оставив вежливое «вы».
– Не могу знать, ваша милость, – прошелестел Метхли, не забыв поклониться. – С того самого момента, как я выжил в замке Венти, когда доньята Алиедора Венти выпустила Гниль на волю, мой глаз поразила болезнь. Я не знаю ни ее точной причины, ни как эту хворь лечить. Кое-как помогают примочки из…
– Это меня не интересует, – оборвал рыцарь. – Важна лишь связь с Гнилью. Ты вновь подтвердил мои подозрения. Всё, достаточно слов. Смотри и отвечай!
– Слушаю и повинуюсь, – воспалённый глаз тяжело заворочался в орбите. Один из фурункулов неожиданно лопнул, по брови чародея поползла тяжёлая жёлтая капля. Запахло кисло-металлическим.
Магистр подобрался, рука его легла на эфес короткого и широкого клинка.
– Осторожнее, маг, – прорычал рыцарь.
– Прошу… простить. – Голос Метхли прерывался. Пальцы, удерживавшие набрякшее гноем веко над третьим глазом, заметно дрожали. – Что… могу… как… могу…
Магистр только махнул рукой – мол, хватит болтать.
Желтоватая жидкость проступала теперь и вокруг пальцев трёхглазого чародея. Кислая вонь – запах Гнили – стала почти нестерпимой. Несколько рыцарей бросили свои занятия, выпрямились, в упор смотря на Метхли, и по примеру магистра схватились за оружие.
Чародей обвёл взглядом окрестности. Третий глаз судорожно подёргивался, с него скатилась мутная слеза, за ней другая. Лопнул ещё один нарыв, и лицо волшебника скривилось от боли.
Наконец он выдохнул, опустил руку – и веко тотчас опустилось. Лоб мага обильно испачкало желтоватым гноем.
– Вытритесь, – брезгливо сказал магистр, не шевелясь и не убирая ладони с рукояти меча. – От вас разит на целую лигу.