— Мы уже почти на месте, — произнес он. — Держись крепче.
Наконец-то мы доехали до нужной остановки. Лукас осторожно вывел меня из автобуса. Яркий солнечный свет пробивался сквозь шарф, окрашивая все вокруг в нежно-бирюзовый цвет. Я подумала, что он всегда будет напоминать мне об этом дне.
— Готова?
Лукас начал развязывать узел у меня на затылке. От нетерпения я подпрыгивала на месте. Наконец шарф упал. Мы стояли перед музеем... нет, не просто музеем.
— Институт Франклина, — медленно произнесла я. — Планетарий!
Лукас улыбнулся:
— Я подумал, что тебе понравится.
— Я в восторге!
Мой телескоп пропал во время пожара в школе, а переезжая из города в город, я много месяцев не имела возможности посмотреть на звезды, и мне этого отчаянно не хватало. В общем, это был лучший подарок на свете, и я ужасно радовалась, что Лукас об этом подумал.
Мы вошли и немного побродили внутри, дожидаясь следующего представления, пролезли сквозь гигантскую модель человеческого сердца, стучавшего так громко, что мы расхохотались. Но когда мы вошли в сам планетарий, это было не сравнимо ни с чем.
Я обожаю планетарии. Они большие и прохладные, с куполообразными потолками, и напоминают мне о существовании чего-то по-настоящему бесконечного, по-настоящему прекрасного. Я всегда предполагала, что так чувствуют себя верующие в церкви.
Мы с Лукасом сели. Я только хотела указать ему на смешную футболку в толпе, как он произнес:
— Лучше сделать это сейчас, пока не выключили свет.
— Сделать что?
Он вытащил из кармана красивый браслет из красных кораллов. Я уставилась на него, а Лукас сказал:
— Тебе нравится? Я не знал, что именно тебе подарить, поэтому решил купить что-нибудь похожее на ту брошь.
— Он потрясающий! — Резьба на браслете была еще более изящной, чем на моей гагатовой броши. На серебряных звеньях, соединяющих коралловые овалы, колыхались китайские драконы. Мне ужасно хотелось нацепить его на руку, но я не могла не сказать: — Слушай, Лукас, я от него в восторге, но...
— Даже слышать не хочу про деньги, — отрезал Лукас. Я верну ребятам все до последнего цента, и плевать, сколько времени это займет. Ты моя девушка, и это подарок тебе на день рождения. Ты его заслужила.
Снова его гордыня, но не только она. Я больше не могла спорить, просто крепко обняла его. Он надел браслет мне на запястье.
— Ну вот. — Голос его звучал хрипло. — С днем рождения.
— Я люблю тебя.
— И я тебя люблю.
Свет погас, в «небе» над головой вспыхнули тысячи звезд. Мы откинулись на спинки сидений, Лукас крепко сжал мою руку, а лектор начал рассказывать о сверхновых звездах. Кораллы и серебро обвивали мое запястье, тяжелые и прохладные. Мне уже казалось, что это не просто вещь, которой я владею, а часть меня. Талисман. Связующее звено между мной и Лукасом, такое же как брошь.
«Он хочет обо мне заботиться, — думала я. — Он хочет оберегать меня любой ценой».
Ложь больше не сможет меня защитить.
С моей стороны неправильно ждать от Лукаса защиты — полагаться на то, что он один будет справляться с нашими трудностями, рассчитывать, что он станет снабжать меня кровью. И еще более неправильно то, что я прячусь за очередной ложью. Лукас заслуживает правды.
У нас над головой появилось увеличенное изображение звезды, гиганта, завершающего свое существование. Звезда светилась красным, темнее, чем кровь,
а ее газообразная поверхность вздымалась волнами, как море во время шторма.
— Лукас, — прошептала я, сильно понизив голос, чтобы не мешать никому вокруг. — Я должна тебе кое-что рассказать.
Он повернул ко мне голову. Умирающая звезда наверху окрасила его лицо в темно-красный цвет.
— Что?
— Когда я упала в обморок... на охоте... это было не в первый раз.
Звезда превратилась в сверхновую, вырвавшись наружу эффектной вспышкой белого света. На мгновение вокруг стало светло как днем, и я ясно увидела замешательство и тревогу на лице Лукаса. Толпа вокруг охала и ахала.
— Бьянка, ты о чем?
— Это началось несколько недель назад. У меня случались приступы головокружения, еще когда мы были с Черным Крестом. А теперь они участились и усилились, и я больше не хочу есть. Точнее, пить. Я знаю, что должна была рассказать тебе раньше. Просто не хотела, чтобы ты волновался.
Лукас открыл рот, чтобы что-то сказать, и тут же закрыл его. Я видела, что в нем борются гнев и страх, и не винила его ни за то, ни за другое, но легче мне от этого не становилось.
Наконец он произнес:
— Мы справимся.
Я кивнула, положила голову ему на плечо и посмотрела вверх, на новорожденную туманность, раскрывающуюся, как бледный голубой цветок. Я понимала, что не решила проблему, но, во всяком случае, мне уже не придется держать все в секрете. Теперь можно праздновать мой день рождения так, как придумал Лукас, — любоваться на звезды.
Когда представление закончилось и зажегся свет, мы вышли из планетария и заморгали.
— Это было просто потрясающе, — сказала я. — Спасибо, что привез меня сюда.
— Да. — Лукас выглядел рассеянным.
— Ну ты же не думаешь об этом прямо сейчас, да? — Он помотал головой. Я вздохнула. — Пойдем. Давай поговорим.
Сгущались сумерки. Мы не пошли на автобусную остановку, а просто зашагали по улице. Это был славный район, с музеями, большими домами и высокими старыми деревьями, широкие ветви которых медленно раскачивались на ветру. Улица вывела нас к парку. Там прохаживались люди, некоторые выгуливали собак.
— Ты уверена, что не беременна? — спросил Лукас.
— Абсолютно. — Он кинул на меня обеспокоенный взгляд, и я помотала головой. — Честное слово, я тебе уже говорила.
— Сколько бы раз ты ни сказала парню, что не беременна, лишним не будет.
— Нет, нет, нет.
— Спасибо. — Он обнял меня за плечи. — Ну а что это, по-твоему, такое? Ты знаешь?
— Точно я не знаю ничего, но... — Я замялась. Очень трудно было подобрать слова. — Я помню, что мне однажды сказала мама. В ту самую ночь, когда я укусила тебя в первый раз.
— И что она сказала?
Я огляделась, чтобы убедиться, что рядом никого нет. Следом за нами, в нескольких шагах, шли какие-то люди, сильно накрашенные, в диковатой, кричаще пестрой одежде, но они громко разговаривали между собой и вряд ли могли что-нибудь услышать.
— Она сказала, что, попробовав человеческой крови, я перевернула песочные часы. Что не смогу вечно жить такой — получеловеком-полувампиром. Сказала, что вампир во мне будет становиться все сильнее и сильнее, и в конце концов придется... — Я не собиралась произносить слово «убить» вслух. — Придется завершить переход.