Откровенно говоря, ее слегка тошнило от их вида. Если бы не дело, которое привело ее сюда, Лариса бы встала и ушла, не желая иметь с ними ничего общего. Ей снова вспомнились слова студента-медика Василия о том, что, когда он спросил у Насти, кто такой «пупсик», девушка ему ответила: «Сказала бы, если бы не было так стыдно».
Лариса оглядела мать Насти. Хотя она и молодилась, все же выглядела на свои сорок пять лет. В молодости она, без сомнения, была красива: золотые волосы, синие глаза и красивого рисунка губы. Сейчас же перед Котовой сидела безобразно накрашенная женщина с морщинами на лице и дряблой шеей. Мини-юбка, натянутая на раздавшуюся от возраста фигуру, обнажала полные ноги с выступающими на них венами.
«Пупсик» тем временем неотрывно следил за направлением взгляда Ларисы. Он, видимо, понял, о чем она думает, потому что понимающе усмехнулся и, не прекращая жевать жвачку, стал оглядывать Котову наглыми глазами.
– Зинаида Николаевна, – заговорила Лариса, стараясь не обращать на него внимания. – Мне бы хотелось задать вам несколько вопросов, касающихся личной жизни вашей дочери.
Женщина трагически вздохнула:
– Боюсь, ничем не могу вам помочь. Мы с Настей не были близки. Она не делилась со мной своими секретами. Бедная девочка! Как ей было трудно расти без матери!
Мартынова попыталась всхлипнуть.
– Но вы же все-таки мать, – бросила Лариса.
– Ах, не напоминайте мне, – кокетливо ответила Зинаида Николаевна, прижимаясь к своему «пупсику». – Да, я ее родила. Но потом мы с Володей расстались, и растила Настю ее бабушка, мать моего бывшего мужа. Да и поженились-то мы с Карякиным только потому, что я забеременела.
– И что же, вы совсем не виделись с дочерью? – удивленно спросила Лариса.
Зинаида Николаевна усмехнулась:
– Нет. Я впервые увидела Настю, когда ей исполнилось одиннадцать лет: она сама ко мне пришла.
– И потом общение стало более регулярным?
– Ах, каким регулярным! – снова театрально махнула она рукой. – Так, раз в год она заходила ко мне, на день рождения. Ну, может, еще парочку раз забегала. Карякин, похоже, не очень одобрял эти встречи.
– А вы разговаривали с Карякиным после Настиной смерти?
– Я хотела забрать ее вещи, – ответила Мартынова. – Но не сумела этого сделать, так как он не дал мне ключи от Настиной квартиры. Подлец! Я же мать Насти и имею право на ее вещи! Карякин одевал Настю, как куклу. Я бы с удовольствием поносила ее платья. Там есть одно такое розовенькое…
– Так у вас нет ключей от Настиной квартиры? – мрачно спросила Лариса, пораженная цинизмом этой женщины.
– Увы, нет! – вздохнула Мартынова. – Я же говорю – мы с Настей встречались раз в год – в день моего рождения. Она всегда меня поздравляла, хотя я много раз ей говорила, что ее отцу это может не понравиться, да и незачем напоминать мне о моем возрасте.
– А где вы работаете?
У Мартыновой хватило совести смутиться:
– Я временно не работаю, – ответила она. – Я актриса, но мой талант оказался неоцененным.
Тут «альфонс» хохотнул, пробормотав:
– Он уже оценивается лет двадцать как…
– Да, – обиженно сказала ему Мартынова. – Я талантливая актриса. Но, – она опять повернулась к гостье. – С тех пор, как я родила Настю, у меня не было ни одной приличной роли, а растрачивать свой талант на бездарные пьески я не согласна.
– Да тебя уж десять лет как из театра выперли, – опять подал голос «пупсик».
Зинаида Николаевна обиженно засопела, но промолчала.
– И на что же вы жили все эти годы? – спросила Лариса.
Мартынова, не подумав, брякнула:
– На деньги, которые платил мне Карякин за то, чтобы я не виделась с Настей.
– И как долго он вам платил? – неподдельно заинтересовалась Котова.
– Пока Насте не исполнилось восемнадцать лет, – ответила горе-мамаша.
– А последние четыре года на что вы жили?
И тут до Зинаиды Николаевны дошло, что она сболтнула лишнее. Она рассмеялась неестественным смехом и неожиданно предложила:
– Не хотите ли чаю?
– Спасибо, не хочу, – ответила Лариса.
Вообще-то она бы не отказалась промочить горло, но не делать же это в компании таких сомнительных людей и в такой обшарпанной квартире, которая буквально пропахла духовным и материальным разложением.
– Так все же – где вы работали последние четыре года? – вернулась Лариса к основной теме.
– Подрабатывала в разных местах, – раздраженно ответила женщина. – Сейчас существует тысяча способов заработать, надо лишь приложить ум.
– Настя вам когда-нибудь рассказывала о своем парне по имени Николай?
Зинаида Николаевна искренне удивилась:
– У нее был парень? Никогда бы не подумала! Чтобы Карякин уступил дочь другому мужчине?
– В каком смысле «уступил»? – нахмурилась Лариса.
– Ну, вот так вот, – многозначительно играя глазами, уставилась Мартынова на Ларису.
– Я не поняла, вы что, хотите сказать…
– Ходили разные слухи, – поджала губы Зинаида Николаевна.
– Какие слухи?
– Вы же понимаете, что точно я ничего утверждать не могу – Настя не делилась со мной. Но… Как-то раз обмолвилась, что спала с ним. Так, намеком…
– Дочь? С отцом? – поразилась Лариса, очень сомневаясь в искренности этой женщины.
– А что? Карякин – он такой. – Зинаида Николаевна все больше распалялась. – Для него нет ничего святого. Вы знаете, с кем он сейчас живет?
– С женой.
– С женой, – презрительно передразнила Зинаида Николаевна. – Со шлюхой он живет, а не с женой. Эта его нынешняя Регина училась в одном классе с Настей.
– Вот как? – не переставала удивляться Лариса.
– Да, а вы что, думали, что Карякин – святой, а я – опустившаяся женщина? – с вызовом воскликнула хозяйка. – Он и раньше любовницу имел, она к нему от мужа бегала. Да и вообще донжуан еще тот. А вы думаете как?
Она смотрела на Ларису с вызовом, как будто та была виновата в ее неудавшейся женской судьбе и нынешнем незавидном положении.
– Я ничего не думаю, я просто пытаюсь разобраться, – спокойно ответила Котова.
– Вы, конечно, осуждаете меня?
– Я никого не осуждаю. Мне чужд оценочный подход, – заявила Лариса.
– Это как? – попросила уточнить Мартынова.
– А так – сыщик, равно как и психолог, не имеет право на осуждение или одобрение. Мне нужны факты, из которых я складываю потом картину происшедшего.
Зинаида Николаевна посмотрела на Ларису с недоверием.