Когда терпение мое уже было на последнем издыхании и приходилось признать, что квартира пуста, наконец-то за дверью послышались быстрые шаги.
– Ну вот, дождались, – прошептала Маринка. – А я уж думала, что сейчас по другому адресу попремся.
В дверном глазке быстро метнулась тень: похоже, в него даже и не заглянули, и, отгремев замками, дверь распахнулась.
За ней стояла высокая женщина лет тридцати пяти – сорока, с влажными рыжими волосами и в халате, накинутом на голое тело.
– Ой, здравствуйте! – смутилась она, поправляя халат. – Вы ко мне? Агитируете, что ли? А я прямо из ванной выскочила…
– За кого агитировать? – задала Маринка нелепый вопрос, словно ей было не все равно.
На мой взгляд, женщина отреагировала правильно, но неожиданно. Она улыбнулась и беззаботно ответила:
– Откуда я знаю? За народных избранников, надо думать. Так вы не агитаторы?
– Нет, – ответила я, – мы журналисты. – Достав из кармана пальто удостоверение и раскрыв, я показала его хозяйке.
Она бросила на него мимолетный взгляд и недоуменно пожала плечами.
– А что случилось? Кто-то хулиганил? – спросила она.
Вот тут-то недоумевать пришла пора мне. Эта женщина, кем бы она ни приходилась Кислицыну, никак не соответствовала предполагаемому образу опечаленной родственницы.
– Извините, наверное, мы ошиблись адресом, – сказала я. – Это квартира Кислицына Александра Алексеевича?
– Это квартира моей мамы, – многозначительно подчеркнула женщина. – Но Кислицын здесь точно проживает, он мой муж. А в чем, собственно, дело?
– Извините нас, пожалуйста, но наверное, мы все-таки ошиблись, – сказала я. – Нам нужен изобретатель Кислицын.
Я вспомнила, что адрес мне дали в соответствующем обществе и поспешила очертить круг поисков, чтобы не ошибиться:
– Нам нужен тот Кислицын, который изобрел летательный аппарат на основе гироскопа и занимается вечным двигателем второго порядка.
– Ну да, Саша, это он. А вы проходите, девушки, что же это я вас даже на порог не пускаю! – Женщина улыбнулась уже совсем приветливо и пропустила нас в квартиру.
Мы с Маринкой переглянулись и, осторожно ступая, вошли. А что же еще оставалось делать, после того как мы получили подтверждение, что попали именно туда, куда и собирались?
Женщина провела нас в гостиную, обыкновенную типовую комнату с диваном, двумя креслами, телевизором и видеомагнитофоном на черной тумбочке в углу. Единственное, что намекало на присутствие в доме духа изобретательства, была странная люстра, собранная из перекрученных проволочных сегментов, складывающихся в большой шар.
Перехватив наш взгляд, женщина привычно улыбнулась и скороговоркой объяснила:
– Это ионизатор Чижевского, Саша его усовершенствовал. Очень полезная штука. Чувствуете, воздух, как на морском побережье?
Я не чувствовала воздуха, однако кивнула. Зачем спорить, если людям приятно представлять себя в Сочи?
– Давайте познакомимся, что ли? – Женщина уже выделила из нашей пары меня и обращалась преимущественно ко мне, бросая на Маринку лишь редкие взгляды. – Меня зовут Елена, я жена Саши, Александра Алексеевича.
Мы с Маринкой представились, и я, успев вдосталь надивиться на черствость этой женщины, сохраняющей веселенькое настроение в то время, как ее муж лежит в коме в шестой горбольнице, собралась задавать резкие вопросы, но вовремя сдержалась. Следующая фраза Елены заставила меня против воли приоткрыть рот от удивления, причем самое обидное, что я это обнаружила не сразу.
– Наверное, вам все-таки было лучше переговорить с самим Сашей, вы же им интересуетесь, а не мной. – Лена снова раздражающе приветливо улыбнулась. – Но он умчался на работу еще вчера и потом позвонил, что не вернется ночевать, так что я даже не знаю, когда смогу предоставить вам моего изобретателя.
Мы с Маринкой переглянулись, и я решила пока потянуть время и попробовать выяснить не то, что хотелось, а то, что получится. Неведение Лены о том, что произошло с ее мужем, подняло во мне все прежние подозрения, к которым добавилось еще и следующее: вполне возможно, что милиция еще не нашла этой квартиры. Нам самим-то адрес достался совершенно случайно.
– Тогда можно мы немного поговорим с вами? – спросила я. – Нас интересуют изобретения вашего мужа и сам он как представитель племени изобретателей, рыцарей науки и техники.
– Без страха и упрека, – добавила Маринка.
– Я не специалист и знаю все только как женщина, – засомневалась Лена.
– Да мы тоже далеки от летающих тарелок, и среди наших читателей, думаю, специалистов будет немного. Если у вас, конечно, есть время…
Время нашлось, и мы уже через пять минут, преодолев неловкую скованность, перешли в кухню, и Лена, заваривая свежий чай, рассказывала:
– Саша всегда был неординарным человеком. – Лена добавила в заварной чайник щепотку какой-то травы и накрыла его полотенцем. – Когда мы с ним познакомились, он занимался теорией запаха и однажды подарил мне пузыречек с духами, которые сделал из каких-то выделений муравьев. Запах не ощущался совершенно, но молодые люди мне просто проходу не давали. Представляете? Я стала очень популярной, а Саша всегда стоял в стороне и улыбался. Потом духи выдохлись.
– А больше духов не осталось? – спросила Маринка.
– Увы! – рассмеялась Лена. – После теории запахов Саша увлекся морозными узорами на стеклах. И только через несколько лет подошел к летательным аппаратам.
– А вы не могли бы показать его фотографии? – снова вмешалась Маринка, но на сей раз с весьма дельным предложением, и Лена, кивнув, вышла из кухни.
Она быстро вернулась, неся пухлый альбом в переплете коричневого цвета, и подала альбом мне. Я начала рассматривать фотографии.
– Вот мой Саша с моделью в руках, – показала Лена и продолжила рассказ: – А потом началась перестройка и все, что с этим связано. Саше предлагали работу в США. Долго за ним ходили, но он всегда отказывался. Всегда.
– А почему? – Маринка, вытянув шею, тоже смотрела в альбом через мое плечо.
– Из патриотических соображений, – вздохнула Лена и с сожалением взглянула на колечко на Маринкином пальце. – Предложения были очень выгодные, по нашим меркам даже сказочные, но… но мой Кислицын уперся рогами. – Лена рассмеялась, прикрыв глаза ладонью. – И упорно выкрикивал, что его интеллектуальная собственность принадлежит только России, и он никуда не поедет ее продавать.
Лена махнула рукой и подняла чашку с чаем.
– А чем же ваш муж занимался потом? – спросила я. – После перестройки?
– Потом он с двумя товарищами открыл фирму, это называется «ООО», и занялся металлоломом… Вот, собственно, этим сейчас он и занимается.
– А что это за товарищи? Тоже изобретатели? – Я уже перелистала весь альбом и никого в нем не узнала. Да и как мне было узнать Кислицына, если он маскировался, как последний клоун?