— Готовься, — вполголоса сказал он Марине. — Ты с Настей побежишь налево…
— Налево?! — переспросила Марина.
— Налево! — подтвердил Турецкий. — Туда, где четверо. Но побежишь только по моей команде. Не раньше и не позже. Поняла? — Турецкий внимательно следил за надвигающимися группами. — Кивни мне, поняла?
— Да, поняла, — ответила Марина.
— И Настю крепко за руку держи. А если упадет ребенок, за собой потянешь, ясно? По земле. Не останавливаясь. Это очень важно.
Марина кивнула.
— И последнее: сейчас те четверо, что слева, лягут кучей. Держись от них подальше — на полметра, ясно? Бежишь до первого поста. Милиции. Потом домой. Все усекла?
— Как будто бы. Настасья, руку!
— Поехали, — кивнул Турецкий и указал Рагдаю направо, на двоих: — Рагдай, взять их!
Рагдай стремительно бросился направо, отвлекая внимание на себя. Те двое, на кого летел Рагдай, невольно отступили.
Другие четверо, которые приближались слева, помимо воли проследили путь собаки…
В руке Турецкого возник «волшебный карандаш»…
Рагдай сбил первого бандита с налета с ног.
В руке второго появился нож, блеснул, описывая полукруг.
— Рагдай! — предупредил Турецкий.
Рагдай мгновенно уклонился от удара и, приступая к выполнению заученной программы «человек с ножом», скользнул из-под руки и тут же схватил нападающего, широко раскрыв свою длинную пасть, за лицо — от уха до уха…
Четверо, что были слева, внезапно сбились в кучу, опутанные невидимой сетью.
— Бегите! — скомандовал Турецкий Марине, указывая налево.
Марина бросилась налево, увлекая Настю за собой, вперед и мимо груды тел, копошащихся под сетью.
Вдруг она потеряла Настину руку — та как будто вырвалась…
Марина замерла, не понимая, что произошло:
— Настя!
Настя стояла в трех шагах от груды тел под сетью и протягивала руки к матери. Руки плохо протягивались, беспомощно и конвульсивно сновали в воздухе: девочка зацепилась за невидимую сеть.
Марина бросилась к дочери и тут же попалась сама.
Теперь их было шестеро, участников безмолвного противоборства с сетью: четверо бандитов и Марина с Настей — в полутора шагах от них.
Все шестеро отчаянно бились, пытаясь вырваться… '
Турецкий с лету понял: дело плохо.
Первый, спровоцировавший столкновение, уже приходил в себя.
Парень, сбитый Рагдаем в первом броске, откатившись, уже встал и, оглядевшись, принимал в эту долю секунды решение. Он явно не собирался отступать.
«Это смертельный вариант», — успел подумать Турецкий.
Хлопнул выстрел, и взвизгнул задетый пулей Рагдай.
Восьмой! — понял Турецкий. В засаде.
Только теперь он увидел его, в дендрарии, за забором на дереве, метрах в пяти от земли…
Турецкий слегка согнул ноги, как будто намереваясь сесть, поддернул стрелку брюк, и в ту же секунду в его руках появился его родной «марголин»…
Турецкий не любил громогласно хлопающих крупнокалиберных. «ТТ», «Макаров», «стечкин» — на медведей охотиться… Куда милей почти бесшумная мелкашка, стандартно переделанная на пятизарядную обойму. Конечно, она требует уменья и точности стрельбы. «Марголин» не сбивает с ног, не останавливает с ходу, как «Макаров», но тем-то он и хорош.
Турецкий выстрелил в крону дерева, растущего в дендрарии, и в первую секунду даже охнул вполголоса: «промазал»… Но вдруг увидел с облегченьем, как тот, сидевший на суку, расслабился внезапно и обмяк.
«В лоб попал, — мелькнуло у Турецкого. — Руками не взмахнул и пистолет еще только роняет. Это в лоб. Совсем хреново».
В наступившей внезапно тишине было отчетливо слышно, как, шелестя листвой, с дерева на землю упал пистолет. Убитый наповал его владелец застрял на дереве.
Марина вдруг закричала в ужасе: их с Настей стали подтягивать бандиты к своей груде тел.
«Понятно, — мгновенно сообразил Турецкий. — Мне ваши действия ясны: заложники необходимы вам как воздух».
В копошащейся мужской куче под сетью блеснул нож, другой…
Один нож резанул по сети, второй медленно и неуклюже поплыл под сеткой, передаваемый из рук в руки, в сторону Марины, Настеньки.
Настасья завизжала: их подтягивали, и нож уверенно приближался к ней и к маме.
Турецкий сморщился, как от боли, и быстро, почти не глядя, всадил четыре пули в копошащуюся груду тел под сетью… Всех четырех почти синхронно дернуло, как током. Пули впились в них — одна за другой с интервалом одна десятая секунды. Турецкий стрелял так быстро, как быстро мог стрелять его пистолет. Один, последний раз брызнуло.
«Мозги, — сообразил Турецкий. — Да я же их всех четверых убил! Зачем я их убил? Я мог бы только крайнему и в руку, что с ножом… А я убил… Как?! Почему?!»
Он чувствовал, что он убил сознательно, что он хотел убить, но почему — ему не вспоминалось.
— Рви плащ! Рви платье! — крикнул он Марине.
Марина поняла. И вскоре они с Настей были уже свободны.
— Беги! Быстрей беги!
Турецкий оценил ситуацию мгновенно: Рагдай держал лишь одного — того, кто заходил на них справа и попытался убить ножом Рагдая…
Оставались еще двое: тот, кто первый начал, провокатор, и с ним второй — сбитый с ног Рагдаем и откатившийся затем.
— Слышите, бегите! Я задержу, прикрою.
— Хватай их! — указывая на Марину и Настеньку, скомандовал «провокатор». — Хватай, не бойся, у него патронов нет, пять раз стрелял, я считал.
— Стоять! — Турецкий крикнул настолько громогласно и свирепо, что тот, второй, бросившийся было к женщинам, невольно замер. — Бегите, ну бегите же! — Турецкий чуть ли не стонал. — С тремя я справлюсь без труда! Прочь, прочь! Рагдай, фу, брось подонка! Столкни их с места! И вместе с ними — охранять!
Рагдай мгновенно понял и бросился к Марине, Насте рыжей молнией, подталкивая, увлекая.
Шок наконец оставил их. Марина с Настей побежали.
Они бежали по ночной булыжной мостовой приморского по-осеннему пустынного городка: почти голая женщина, почти голая девочка и очень мохнатый рыжий пес… -
Навстречу им летела легкая изморось, сверкая в тусклом свете редких фонарей.
Дул ветерок.
— Давай, давай! Ты отвлекай, не дай перезарядить. Все время со спины, чтоб он волчком крутился.
Круг замкнулся.
Стоящий сзади кинул нож в Турецкого, но промахнулся.
— Ни бэ, — сказал тот, что впереди, — уж я не промахнусь!