Когда принесли первые блюда, Кэрри, взглянув на них со смешанным чувством радости и удовольствия, не смогла скрыть своего удивления:
— Пицца?
— Я думал, ты любишь пиццу.
— Обожаю. Это потрясающе! Весь вечер потрясающий.
— Пицца и Тиффани. Классический Нью-Йорк.
Они ели и беседовали. О работе, о путешествиях, о семье. До этого Трент мало что говорил Кэрри о своем детстве. И сейчас он с увлечением рассказывал Кэрри о своей любимой няне, об их веселых прогулках по городу и о том, как однажды они отправились в Стейтен-Айленд, заблудились, никак не могли найти переправу, чтобы вернуться, и вынуждены были заночевать в доме кузена няни.
— Это было лучшее время в его жизни, — сказал он Кэрри и добавил: — Кроме, может быть, настоящего времени.
Она улыбнулась и откусила еще кусок пиццы.
Когда зазвонил телефон Трента, они говорили о художественных работах матери Кэрри. Трент не стал отвечать на звонок. Через некоторое время телефон звякнул, оповещая о сообщении.
— Извини, пожалуйста, — он просмотрел сообщение.
— Все в порядке?
— Ничего срочного. Один из моих ассистентов берет свободный день.
— Один из твоих ассистентов? Я думала, что ассистент всегда один.
— У меня их четыре.
— Вот это продвижение!
— Может, это и безумие, но все они необходимы. Объем работы с момента моего назначения увеличился втрое. Я вовсе не жалуюсь. А эта ассистентка оставалась допоздна, чтобы подготовить материалы, которые были мне нужны с самого утра.
— Да. Хорошо, что она прислала сообщение. Очень профессионально.
Он почувствовал нотку напряжения в голосе своей жены. Убирая телефон, взглянул на нее:
— Я очень хотел, чтобы нас никто не прерывал сегодня, но, к сожалению, свободный день для главы АМС — непозволительная роскошь.
— Понимаю, — Кэрри уткнулась в тарелку.
— Да, я тебя понимаю. Наверняка это раздражает. Ты по-прежнему уверена, что хочешь жить со мной?
Она сделала вид, что задумалась. Потом засмеялась и сказала:
— Абсолютно!
Трент потянулся к ней через стол и взял ее руку.
— В этом я с тобой.
Кэрри немного помолчала и наконец кивнула:
— Я знаю.
Потом рукой показала вокруг себя:
— Поверить не могу, что ты все это устроил.
— Все для тебя.
Она переплела свои пальцы с его и широко улыбнулась.
— Ты счастлива, Кэрри?
— Я с тобой, Тенфорд. И да, я счастлива! А теперь, может быть, ты передашь мне красный перец?
— О боже мой, господи…
— Ты собираешься разглядывать эту штуку всю ночь?
— Не называй ее штукой.
Они лежали в постели. Трент читал, Кэрри не отрываясь, разглядывала кольцо на своем пальце, как будто это был новорожденный и она хотела сохранить в памяти его лицо. Трент взглянул поверх очков.
— А это разве она?
— Да, и сейчас ты ранишь ее чувства.
Он фыркнул, взял руку Кэрри в свою.
— Ты чудик, но мне так хорошо, когда ты счастлива.
— Счастлива, и вовсе не хочу когда-нибудь снова быть несчастливой.
Трент стал рассматривать кольцо — очаровательную решетку из бриллиантов, — которое он выбрал для Кэрри, увидев, что она почти со слезами смотрит именно на него через витринное стекло.
— Оно очень… прости, пожалуйста, она очень скромная, непритязательная.
— Но ведь и я не та девица… типа… ну, которые носят огромные бриллианты. Это кольцо — я, это кольцо — мы, это кольцо — совершенство!
Она повернулась к нему, проехав ногами по его пижамным брюкам. Это было ее обычное движение, и она знала, что Тренту это очень нравится:
— У тебя превосходный вкус! — похвалила она.
— Я тут ни при чем, но все равно спасибо, — он обнял ее.
— А твое тебе нравится?
— Да, но еще больше нравится то, что ты выгравировала.
— Да, конечно, — она прочистила горло и драматически продекламировала: — «На день, на год, навсегда». Черт побери, здорово! Я молодец, — засмеялась, посмотрела на него и спросила: — А ты не передумал? Насчет навсегда?
— Ты имеешь в виду, после того, как наблюдал твои беседы с кольцом и узнал, что это она? — усмехнулся Трент. — Удивительно, но не передумал.
— Какой ты хороший парень, — улыбнувшись, Кэрри сняла с него очки. — Люби меня сейчас.
— Шшш… — он тут же навис над нею, — но как же эта решетка? При ней нельзя…
— Она все поймет. И она очень любит понаблюдать.
— Хмм. Боже, да она извращенка!
Их губы сомкнулись.
Трент снова покидал здание полиции — третье посещение, на этот раз с карманным компьютером в руках. Он молча кивнул своему адвокату, усаживаясь в автомобиль.
Для начала была серия тех же вопросов в различных вариациях, с небольшим добавлением в конце. Макгрей спросил, где Трент получил письмо с угрозами — дома или в офисе, и попросил вспомнить, на какой бумаге написано письмо и из какой бумаги конверт.
Трент сказал все, что смог восстановить в памяти, но детектив казался немного расстроенным, когда отпускал его.
Похоже, они не очень-то продвинулись в расследовании смерти Мэри.
Водитель маневрировал в вечернем потоке машин. Сегодня был трудный день — сначала каждодневные проблемы в компании, затем этот допрос в полиции… Теперь Трент направлялся в ресторан Пачеко. В этом испанском ресторане у него и топ-менеджерами компании должен был состояться обед с давними рекламодателями АМС. Трент очень хотел, чтобы Кэрри пошла с ним, но она допоздна пробудет у матери, потому что еще раньше договорилась с Вандой отпустить ее на вечер.
Теперь Трент терпеть не мог ходить на светские приемы один. Давно ли?.. Он улыбнулся этим мыслям и покачал головой. Такие изменения…
В этот вечер он особенно хотел, чтобы с ним была Кэрри, потому что будет присутствовать его отец, чтобы символически передать сыну бразды правления в присутствии их старейших рекламодателей.
Ладно, он увидится с Кэрри позже, в постели, и постарается устроить ей прекрасный завтрак утром…
Без пяти восемь машина подъехала к ресторану.
В «Парк-кафе» было время ланча. Две женщины, сидя за маленьким столиком, неторопливо пили кофе-латте и ели низкокалорийный, обезжиренный кекс.