Майор коротко кивнул, не сводя с меня пристального взгляда, а я стала рассказывать, начиная со звонка, когда неизвестный назначил мне встречу около Татищевского музея.
Меня никто не перебивал, рассказ тек спокойно, постепенно успокоилась и я.
Закурив в конце своего повествования, я, словно диктуя статью, произнесла финальную фразу:
— И тут вошли вы, товарищ майор.
— И все началось! — закончила Маринка, и мы обе не выдержали и рассмеялись.
Фима срочно отвернулся к окну, чтобы не было заметно его улыбки, а майор Здоренко, посопев, вынул из кармана пачку сигарет и мягко, по-отечески, пробурчал:
— А ты вот зря куришь, Бойкова, ты же у нас плоскогрудая, значит, предрасположена к туберкулезу, а потом, когда рожать соберешься, не дай бог, еще аллергии начнутся… Ты уже, поди, по медицинским нормам будешь старородящей. Да, проблемки у тебя, девонька, проблемки.
Сказав эту очевидную чушь, майор закурил и поглядел на меня с довольной на своей мерзкой роже улыбкой.
Преодолевая приступ острейшей ненависти к этому человеку, я опустила глаза и решила не уподобляться хамам. Все равно такие, как он, умирают или от инсульта, или от геморроя. Жалко их, нервных.
Задав мне несколько вопросов, майор начал выспрашивать про того волосатого информатора, который хотел мне рассказать про киллеров.
— А ты его точно в цирке не видела? — спросил он.
— Ни его, ни кого-то похожего, — ответила я. — Думаю, он был в парике и с наклеенными усами. А иначе и не объяснишь, почему он не прятал лица.
— Ну, в общем, похоже на правду, — задумчиво проговорил майор Здоренко. — Ясно, что идет большая игра на цирковом поле. То, что там перевалочная база киллеров, — не факт, причем, я бы даже сказал, что это злостная деза, но что-то там происходит, и это было и без вас понятно. — Короче, Бойкова, живи, как жила, — сказал он. — А если что-нибудь произойдет, сразу звонишь, телефон мой у тебя есть?
Я быстро кивнула, лишь бы отстал.
Пробарабанив пальцами по столу марш, майор Здоренко встал с кресла и неторопливо пошел к выходу.
— Держать меня в курсе, при каждом непонятном случае звонить и докладывать! — крикнул он уже от двери, поправляя фуражку. — Я не хочу стоять в почетном карауле у твоего гроба, поняла, Бойкова? — и, не дожидаясь ответа, майор хлопнул дверью.
Несколько мгновений в кабинете было тихо, потом встала Маринка и, потянувшись, спросила:
— Кто-нибудь кофе будет?
— Я буду! — Мне он был необходим, поскольку, блин, всегда после разговора с майором чувствую, что у меня будто голос садится, а я вроде и не кричала.
— То-то и дело, что вроде, — Маринка взяла кофеварку и пошла к двери. — Ты не обижайся на него, — сказала она, не оглядываясь. — Он не со зла назвал тебя плоскогрудой, ему просто так показалось, вот и все.
— Не нужен мне твой кофе! — крикнула я. — И вообще оставьте меня в покое! Все! К черту!
Маринка выскочила за дверь и закрыла ее за собой. Фима, соблюдая осторожность, остался сидеть на месте и постарался даже дышать пореже. Сразу чувствовалось по его поведению, что он мужчина женатый и тренированный.
— Скажи что-нибудь, — не выдержала я молчания.
Фима покачал головой.
— Что еще? — я начала злиться и на него.
— Ты очень красивая, когда сердишься, — сказал он знакомым мне тоном. Точно с такими же интонациями он выговаривает мне в кафе, что я много ем сладкого, негодяй.
— И тебя выгоню, — пообещала я, но настроение все же немного улучшилось.
Я протянула руку к телефону, чтобы вызвать Виктора, но тут телефон зазвонил сам.
— Телепатия, — пробормотала я и сняла трубку.
— Главный редактор газеты «Свидетель» Бойкова Ольга Юрьевна, — произнесла я ледяным тоном.
— Добренький вам денек, Оленька, — услышала я и даже отстранилась, недоуменно посмотрев на трубку. Это что еще за фокусы?
Как оказалось, я была недалека от истины.
— А кто это такой любезный? — достаточно нелюбезно спросила я.
— Это ваш замечательный знакомый, некто Аяврик. Помните еще такого? — услышала я в ответ.
— А-а-а, — несколько рассеянным тоном произнесла я. — Аяврик? Как же, как же… Специалист по привидениям!
— И не только по ним! — довольным тоном сказал Аяврик. — Как там поживает наша Мариночка? Все нормально, надеюсь?
— Нормально.
— Ну и прекрасно, Ольга Юрьевна. Я звоню вам по печальному, так сказать, случаю. Вы же слышали, какое несчастье нас постигло? Мы потеряли Аркадия Павловича…
— Да, слышала, — коротко ответила я, еще сама не понимая, как мне относиться к этому звонку и к этому человеку. Не могу сказать, что я была рада его услышать, я же не Маринка, но, сделав над собою усилие, довольно равнодушно спросила:
— Вы звоните по этому делу?
— Ну, почти, — ответил Аяврик. — У нас тут собирается небольшой сабантуйчик или, правильнее было бы сказать, поминальная тризна, одним словом, будем пить в своем кругу. Не хотите принять участие вместе с Мариночкой? Нам всем будет очень приятно, я вас очень прошу… Придете?
Я задумалась.
С одной стороны, для пользы дела было бы весьма неплохо покрутиться среди всех этих магов и волшебников, глядишь, что-то бы и выловилось, но, с другой стороны… Короче, мне очень хотелось после работы приехать домой, спокойно принять ванну и посмотреть телевизор. Я чувствовала, что мне не хватает простых радостей, а экстремальные ситуации как-то поднадоели.
Поняв, что я сомневаюсь, Аяврик принялся откровенно канючить. В этот момент дверь кабинета отворилась и вошла Маринка с подносом в руках, где стояла свежая порция кофе. Я поняла, что, если сейчас начну вежливо отказываться, моя секретарша, услышав, с кем я разговариваю, тут же разверещится, и согласиться мне придется все равно, но уже с большими потерями. Если же я резво прерву разговор, то нет гарантии, что Аяврик не перезвонит и новый разговор состоится все равно в присутствии Маринки. Получалось что в лоб, что по лбу.
Я вздохнула и спросила:
— Когда начало мероприятия?
— В девять, — быстро ответил Аяврик. — Сегодня, к сожалению, детское выступление до восьми. Пока то-се… Одним словом, в девять будут стоять на арене столы и все такое. Так вы придете?
— А как мы туда попадем? — спросила я и, получив подробные инструкции на этот счет, попрощалась до вечера и положила трубку.
— Свидание у тебя, мать? — усмехаясь, спросила Маринка, ставя поднос на стол. — То-то, я смотрю, ты так переволновалась при разговоре со своим любимым майором! Боялась, что он тебя заберет? Эх, молодость, молодость!..
Маринка понимающе покачала головой, а я прямо-таки челюсть чуть не уронила на стол — ну ни фига себе! Сделав выражение лица неприступным, я неторопливо достала из пачки сигарету и, вставая с кресла, спокойно произнесла: