Мой собеседник неожиданно замолчал и, резко отвернувшись от меня, надавил на педаль газа. Именно в этот момент распахнулась дверца, и я вывалилась наружу. А «девятка» рванула вперед. Я едва успела отскочить от дороги, готовясь бежать и дальше, если потребуется, но тут увидела причину того, почему мой похититель так неожиданно прервал разговор: моя «Лада» с Виктором за рулем, свистнув тормозами, остановилась почти напротив меня, и из нее выскочила Маринка, потом, как всегда не торопясь вышел Виктор.
И в самом деле, куда спешить-то? Мой взлохмаченный информатор уже скрылся, выронив меня по дороге.
— Ты как? — закричала Маринка, привлекая запоздалое внимание прохожих, и так уже заинтересованно поглядывающих на меня. — Что он тебе сделал? Не молчи! Ты живая?!
Последний вопрос я не смогла проигнорировать и, кивнув, сказала то, что мне казалось самым правильным:
— Кажется. А ты как думаешь?
Маринка открыла рот и тут же его закрыла — видимо, начала думать.
— Ну, а об остальном я спрошу тебя потом, — многообещающе посулила моя секретарша, и они с Виктором, обступив меня, как тяжко больную, повели к машине.
Я не сопротивлялась: хочется людям поухаживать, ну так ради бога, кто был бы против!
— Что он сказал? — сразу пристала ко мне Маринка, едва мы сели в машину и тронулись с места.
Потянув время, я закурила и быстро пересказала свой разговор с неизвестным. Скрывать было нечего, потому что поняла и узнала я, к сожалению, слишком мало.
— Вранье! — тут же заявила Маринка, еле дослушав меня до конца. — Все вранье, он хотел чего-то другого! Что это вообще за чушь: киллеры караванами перебрасываются в наш цирк, оттуда мчатся по своим делам… А потом возвращаются обратно в цирк, что ли? Непонятно все это! Слишком сложно. Что же, киллеры целым потоком, что ли, ездят?
Я поймала взгляд Виктора в зеркале заднего обзора и спросила:
— А ты как думаешь, похоже на правду или нет?
Он пожал плечами, и я решила отложить разговор до завтрашнего приезда на работу. Общее совещание обычно помогает разобраться в сути вещей. Или запутать его еще больше.
Мы подъехали к моему дому, и Виктор вопросительно взглянул на меня.
— Кажется, нападений быть не должно, — сказала я. — К тому же никто просто не поверит, что после того, что случилось, я осталась дома одна без охраны.
Виктор проводил меня до квартиры, а потом уехал, предварительно поставив «Ладу» под моими окнами на ее обычное место.
Утро, обыкновенное и даже рутинное утро, обрушилось на меня Маринкиными возгласами в кухне — ей, видите ли, показалось, что убегает кофе, и она, прежде чем посмотреть на плиту, предпочла сначала заорать, что для нее весьма характерно.
Я еще не сказала, что Маринка ночевала у меня?..
Услышав, что мой будильник уже разоряется и сейчас она примчится ко мне с дурацкими словами, что уже пора вставать, потому что мы уже опоздали, не успели, и если я не встану, то…
Я даже поморщилась от таких форс-мажорных перспектив, сползла с дивана, закуталась в халат и зашлепала в ванную, не найдя даже одну из тапочек — так спешила избавить себя от очередного утреннего наезда Маринки.
— Ты уже встала, Оль? — крикнула она мне, выглядывая с кухни. — Давай быстрее, нехорошо руководству задерживаться, мы и так уже…
Не дослушав знакомый до изжоги рефрен, я заперлась в ванной и резко открыла оба крана на максимум. Лучше уж шум воды, чем Маринкины поучения с утра пораньше.
Душ меня не освежил. Я давно заметила: если просыпаешься не по собственному желанию, то уже ничего не поможет — считай, день пропал сразу.
Скучно позавтракав и молча покивав головой какому-то очередному Маринкиному рассказу, я наконец-то дождалась того момента, когда можно будет ехать на работу — Маринка в машине немного притормаживает свою болтливость. Наверное, боится попасть в аварию и прикусить свой длинный язык.
Зима в этом году хоть и не напугала пока еще чересчур низкими градусами, но все-таки была достаточно холодной, чтобы любая машина, а уж тем более моя, получила уважительный повод для демонстрации недостатков своего характера. Как и можно было предположить, моя «Лада» по причине отрицательных температур отказалась заводиться сразу и потребовала нескольких минут прогрева двигателя, что в общем-то дело обычное, но она еще никогда так не капризничала. Я ждала, пока она прочихается да прокашляется, и грустно думала о том, что же мне делать с «ладушкой».
Вот когда начинает капризничать Маринка, мне ясно, как она от этого излечивается, и я даже могу предсказать и метод, и сроки исцеления. От начала Маринкиных капризов до срочной завязки ею нового романа проходит обычно от двух дней до одной недели. Если поиски лекарства — оно же и лекарь — растягиваются до недели, то жарко становится уже не только мне, но и всей редакции газеты. Зато когда потом следует моментальное превращение Маринки из брюзгливой мымры в розового мягкого пупсика, счастливо наслаждаются покоем все.
Но это все-таки Маринка, а вот как поступить с «Ладой»? Дать ей пару ночей постоять рядом с навороченным «БМВ» или просто масло сменить?
Пока я размышляла на эту тему, моя машинка наконец-то завелась и дернулась, что означало ее безусловное желание начать работать.
— Поехали, ты что тормозишь-то? — подтолкнула меня в локоть Маринка. — Мы уже и так опоздали, а нам еще в одно место нужно заехать!
Я тронула «Ладу» с места и, заинтересовавшись последним замечанием Маринки, спросила:
— Что-то я не помню, что нам куда-то еще было нужно заезжать, кроме редакции. Разговора не было.
— А я тебе разве не сказала за завтраком? — удивилась Маринка.
И пусть я ее не видела, потому что смотрела прямо перед собой на дорогу и не мотала головой из стороны в сторону, как это делают безответственные граждане, но была уверена на все сто, что, когда моя Мариночка задала этот вопрос, она очень удивленно и совершенно неестественно захлопала своими глазками, думая, что я нарочно не хочу ничего помнить. На самом же деле она ничего не говорила, а я расстройствами памяти не страдаю.
— Ты мне ничего не говорила! — раздельно и четко произнесла я, решив раз и навсегда в сто первый, наверное, раз быть жесткой и твердой бизнес-вумен и наплевать на все панибратские отношения с личным составом! И нечего меня будить, когда я этого не хочу!
— Нам с тобой еще нужно заехать на Верхний рынок, — примирительно произнесла Маринка. — Там я видела незнакомый сорт кофе «Арабика-маулави». Нигде такого нет, только там. Говорят, вещь потрясающая! И кстати, дорогой, сволочь, но куда ж деваться? Ты ведь еще не пробовала, конечно, «Маулави»?
— И что из того? — спросила я нарочито холодным тоном, но сама против воли заинтересовалась.