– Так уйдут же, – не унимался Азмун.
– Догоним, – веско пообещал Командир.
Стармех сидел на пеньке и отдирал со штанины крупные, размером с яблоко, репьи. При этом он громко разговаривал сам с собой. Появление родной Команды он приветствовал невыразительным «угу» и наболевшим вопросом:
– Курево принесли?
Отведя душу сигаретой, план Двоечника одобрил, признавшись:
– Скорей бы покрошить этих гадов. Сил больше нет на них смотреть.
Вомбат оценил деликатность Стармеха, который даже не спросил про Зеленого. Слишком тяжело было бы признаться, что мы просто не успели.
Неизвестно, могут ли мимикроты чего-либо ожидать, но Санькин сюрприз свалился им как снег на голову. С той только разницей, что вместо снега всю компашку накрыло облако синей мелкодисперсной краски. Так что теперь хошь деревом стань, хошь лужей растекись – не скроешься. Стармех попытался поддеть Двоечника вопросом:
– Так твоя краска везде будет. Если он сообразит и на землю шлепнется? Как ты его от обычной травы отличишь?
Саня засмущался, бросил взгляд на Леню и объяснил:
– Я придумал, что краска заряжена положительно, а мимикрот – отрицательно.
А Цукоша встал, подошел к Двоечнику, пожал ему руку и пообещал:
– Когда закончим, подарю тебе свою кунгахкеи.
Да нет, конечно, не такие уж они и хлюпики. И вовсе это не походило на избиение младенцев. В первый момент Длинный Мохаммед просто обалдел от нашей наглости. По его расчетам, мы, испуская последние вздохи и пуки, с трудом ползем к его вожделенной цели. А мы-то как раз – наоборот! Дрянью сверху посыпали, да еще и автоматным огнем приправили. Ну, у них тоже пара ружьишек нашлась. Отходить стали. Направо, к болоту. Но там уже Стармех наготове. Со всей своей злостью и с отличным пулеметом. Вот за него я больше всех беспокоился. Он ведь в Квадрате не был, и куража у него могло не хватить. Да что там… Хватило. Потом, когда все кончилось, Дима долго еще ходил, проверял, не шевелятся ли. Нашел-таки одного недобитого. Лежит такое синее непонятно что, а сбоку что-то пульсирует. Отвратительное зрелище.
Длинный Мохаммед? Так ему Леня еще в самом начале прямо в башку попал, так что недолго ему удивляться пришлось. Вот только интересно: за что его Длинным прозвали?
– Oui.
– Salut, c’est Michel Perriet. Cеcile… Elle est chez-soi? Donnez-moi Cеcile.
– Bon matin. Mais… mais elle dort encor. Hier nous…
– Merde! Dites lui, que notre mariage aujourd’hui s’annule…
– Michel…
О-ля-ля! – как говорят настоящие французы. Вот славно. Это у них так шутят с утра? Пожалуй, на всякий случай стоит разбудить Сесиль.
А она и не спит вовсе. Жирафа лежала поперек кровати и играла на компьютере в теннис.
– Сесиль, ты что – не слышала телефона?
– М-м-м… Момент… Merde! Почему он выигрывает всегда?
– Сесиль! Доброе утро!
– Доброе утро, Света.
– Обожаю свое имя с ударением на последнем слоге!
– Телефон…
– Да-да-да. Это Мишель Перье? Сказал, что мы сегодня поженяться не будем. Да?
– Да. Только не «поженяться», а жениться. По-моему, он был очень сердит.
– Да-да-да. Он сердит. Он всегда был сердит.
– Слушай, я не знала, что у тебя сегодня должна была быть свадьба.
Сесиль уронила джойстик на пол и захохотала басом.
– Света! Если бы я женилась с каждым Мишелем Перье, то разорилась на одних только свадебных букетах!
– Фу, Сесиль, не думала, что ты такая интриганка!
– Как? Интриганка! Это от intrigue? Хорошо, я сейчас запишу. Похоже на «хулиганку», oui?
У нее под рукой всегда найдется толстенький блокнот, битком набитый русским фольклором, географическими извращениями вроде «Электростали» и «шоссе Энтузиастов» и ругательствами.
– Это грубо?
– Нет. Но так почти не говорят, слишком литературно.
Француженка быстро черкнула несколько слов, порывисто встала и проследовала на кухню, попутно объясняя Свете:
– Нет, это не intrigue, я бы сказала: оптический обман.
– То есть?
– Есть такое время – чуть-чуть между днем и вечером, знаешь, уже немного не светло?..
– Сумерки?
– А, oui! У меня очень обманная внешность. Когда сумерки – я очень робкая и нежная. Я молчу, как загадка, а мужчина сидит рядом, смотрит на меня… вот так, oui?.. – Сесиль прикрыла глаза, подняла и выпятила подбородок и распустила губы. – И ему кажется, что мы должны быть вместе… навсегда… Затем мы целуемся, потом еще… Он предлагает мне жениться… Я соглашаюсь…
– Но ты-то – зачем?
– Ах, Света, не знаю… это… это как правила игры!.. А утром! Пф-пф! Утром он вспоминает, что я не умею готовить, и что во мне метр девяносто росту, и что я, черт побери, – доктор философии!
Век бы сидела развесив уши и слушала этого Луи де Фюнеса в юбке, пардон, в шортах. Как я уеду, оставив мою ненаглядную Жирафу в роковых сумерках наедине с коварными мужчинами? А мои любимые плетеные кресла перед рестораном «Гиппопотам»? А тоскливо-сладкие звуки «Corre el viento» в парижском метро? Господи, как подумаю, что через… семь часов все это снова останется тридевятой сказочной Францией, куском праздничного пирога с серебряной вилкой Эйфелевой башни посредине…
– Почему ты еще сидишь? У нас очень мало времени!
Знаем, знаем, сейчас мы будем обеспокоенно кудахтать, но провозимся не меньше часа, прежде чем выйдем из дому. Сесиль, кстати, изобразив на лице максимально озабоченное выражение, даже не тронулась с места, продолжая макать круассан в кофе, просматривать «Premier», затягиваться сигаретой и кидать под стол шоколадное печенье для старины Жореса.
Ужасное тоскливое предчувствие вдруг накатило на Свету, сжав сердце ледяной рукой. Господи, как домой не хочется! Бросить бы на фиг все меха, бриллианты, мебель и серебро… Нет, нет, пейзаж Слонова я не оставлю. Светочка представила, как сдергивает со стола скатерть, заворачивает картину и спускается с третьего этажа, чтобы никогда больше не возвращаться…. Да нет, даже в качестве игры ума не проходит. Пока она мысленно спустилась еще только на полпролета к огромному полукруглому лестничному окну, стало жаль вначале хорошей посуды, потом – обреченно зажурчало сантехническое чудо цвета слоновой кости, а главное – толстокожая, как ты могла забыть! – печальные глаза Гардена, вопрошавшие: «Это что еще за ерунду ты затеяла?» Прости, друг, у девчонок это от нервов. Можешь смело выглядывать в окно, я скоро приеду.
– Сесиль! – Это начинается вторая стадия наших сборов. Теперь уже я суечусь, собираюсь и хлопочу. Шуму гораздо больше, но эффект – смотри выше. Все равно быстрее мы не соберемся, а мои старания – лишь дань традиции. К тому же надо помнить, что домой мы заезжать уже не будем, поэтому я брожу по комнатам, собирая кроссовки, лифчики, туфли, проклятые зажигалки – весь тот нехитрый скарб путешествующей дамы, который за три дня уютно расположился в квартире Сесиль и не желает укладываться обратно в чемодан. Главное – не забудь: «фиалки – Иа, Иа – фиалки», то есть подарок доктору Игорю. Куплю ему программируемую клизму. Хм, хм, обидится. Да таких и нет, наверное.