После короткого раздумья Светочка решила, что никакое ее душевное равновесие не стоит мужского достоинства Михаила Владимировича, и, немедленно перезвонив ему, отказалась от дальнейших услуг.
Но самая мерзкая сцена разыгралась вчера вечером. Мы только-только вышли из ресторана «Санкт-Петербург». С полуделового ужина с полуполезными хмырями. Как ни странно, вечер получился на удивление милым. Хмыри оказались славными ребятами, и Виталий улыбался, и все было вкусно, и шампанское холодающее, и девушка — как-будто только что из чаплинского фильма — разносила по залу цветы в корзине, и тапер-душка на прощание сбацал нам «Feelings». Потом все долго прощались на улице, Дуську грузили в машину, а она все вырывалась и пыталась танцевать «цыганочку». А потом мы остались вдвоем и решили еще немножко постоять-покурить на набережной. Какая-то перекрашенная грымза в норковой шубе продефилировала мимо нас, виляя бедрами. Виталий посмотрел ей вслед и со своей самой поганейшей медленной оттяжечкой сказал:
— Такое впечатление, что она под шубой — голая… — Сказал так, чтобы я подумала, что ему действительно хочется — чтобы она была голая, — со всеми вытекающими отсюда последствиями. Ну-у, и я, коне-ечно, тут же нахамила Виталию, швырнула хризантемы на землю и заставила Бритого гнать сюда мою машину. Стояла, ждала и злилась. Ехала и злилась, злилась. Дома ходила по квартире, швыряла вещи и злилась-злилась-злилась. Казалось бы, делов куча, повод — тьфу! На такие дешевые подначки давно бы уже пора перестать обращать внимание, но… уж больно вечер был хорош. Подобная шутка выглядела селедкой после мороженого в меню званого ужина.
А бубенчики в коридоре все звенят и звенят…
Нет, это просто невыносимо!
Светочка швырнула ни в чем не повинный «Cosmopolitan» на пол и отправилась разбираться с котом.
Ох, я тебя сейчас… Руками лучше не трогать — поцарапает. Лучше веником. Или шваброй. Где у нас, интересно, Эмма Петровна держит поломойную утварь?
Предвкушая скорую и максимально кровавую расправу, Светочка выскочила в коридор. И тут же уперлась взглядом в ярко-розовый (Господи, где ж он цвет-то такой похабный отыскал?) листок бумаги, скотчем прилепленный к зеркалу.
"Глубокоуважаемый соратник! — гласила записка. И как он только умудрился ее повесить так, что я не заметила? — Спешу обратить ваше внимание на то, что кот — древнее священное животное. Отличается легким, ласковым и уживчивым характером. Но злопамятен. Даже единичные поступки, направленные против его чести и достоинства, может годами хранить в памяти, дожидаясь повода и возможности отомстить.
С уважением, Доброжелатель".
А эта наглая рыжая морда уселся прямо под запиской и начал намываться с таким видом… Пардон за идиотское сравнение, но такое глумливое выражение обычно рисуют садисту-мышонку из "Тома и Джерри". Ух, Гардена бы на тебя… Слезы на глаза чуть не навернулись. Гарден, рыбка моя, там, в своем собачьем раю, ты по мне тоже скучаешь?
Светочка небрежно сорвала с зеркала ехидное послание. Вот. Так примерно мы и общаемся в последнее время. И знаете, что самое интересное? Еще год назад (да что там год, даже этой весной!) появись такая вот записка на зеркале — рядом обязательно лежал бы какой-то милый пустячок. Ну, там, колечко с жемчужинкой. Или орхидея в пластиковом контейнере. То есть как бы компенсация за проведенный воспитательный акт. Ай-я-яй! Низя-я-а! На конфетку.
Оп! А мы-то, оказывается, ошиблись! Вот она, конфетка! Под розовым листком обнаружился еще один: нормального цвета и гораздо приятней по содержанию. Я совсем забыла. Это же наше приглашение на открытие нового «ночника» на Невском! Ура-ура-ура! Прекрасная игра! Красив я и умен, и ловок, и силен! Особенно мило выглядит приписочка: "Болвася, заеду за тобой в восемь. Но до этого поработай, товарищ, на благо отечества. Я присмотрел домик на Васильевском. Сгоняй в течение дня, оцени. Если понравится — купим. Доверяю твоему чувству прекрасного. Гена адрес знает". Вместо подписи — мой любимый нервный росчерк. Быстрое «В», написанное поверх строгого «А». И, как всегда, постскриптум. Это мы просто обожаем. Это у нас пунктик такой — везде постскриптумы писать. "От Бритого и Гарика ни на шаг. Одна никуда не лезь". Фу, дяденька, что ж я — дитя малое? И не имею я такой дурной привычки — «лезть», как вы выражаетесь. Прям обидно.
А теперь (пока я собираюсь) экономический этюд для публики. По большому счету, я не очень-то себе и представляю, чем занимается Виталий. Что-то вроде с транспортом, еда, по-моему, какая-то, контейнеры… Но в любой момент (по некоторым признакам) с высокой точностью могу определить, хорошо идут дела или нет. Как? Элементарно. На позапрошлый Новый год, например, мне подарили простенькую цепочку. А буквально через неделю после этого Юрочка наш, Деревянный, опять напился, как зюзя (кстати, кто такой зюзя?). И вот из его пьяных откровений (единственный доступный мне источник информации) я узнала о тяжелом (но временном!) кризисе в фирме «Петерэкстра». Зато на День Святого Валентина в этом году мы летали купаться в Майями. И контракт с дойчами как раз тогда и заключили. Ну? Логика понятна? Так вы, говорите, домик присмотрели? Хорошо, хорошо, ликуем вместе с вами.
Ах ты, жалость какая! Домик мне совсем не понравился. Трехэтажная развалина, затерявшаяся среди вековых деревьев. Черт возьми, они были такие старые, что сразу и не определишь, дубы или тополя. Нет, нет, тоскливо. И район тоскливый. Улица, похожая на больничный коридор. Туда-сюда ковыляют опухшие алкоголики, бледные дети с унылыми мамашами и несчетное количество старух. Погода хорошая, вот они и выползли. Погреться на осеннем солнышке. Не-е, я здесь жить не хочу. Я здесь зачахну. Но на всякий случай надо уточнить: вдруг я чего-то недопоняла.
— Мы еще постоим здесь немножко, — сказала Светочка водителю и набрала «радио» Виталия. — Привет, это я. У тебя есть минута?
— Угу-м, угу-м… — утвердительно промычали в трубке.
— Ты что там, ешь, что ли?
— Бутербродом давлюсь.
— Бедненький…
— Солнце, короче. Ты по делу или просто посюсюкать?
— Я по делу.
— Тогда живо. — Вот я, например, еще не обиделась. Хотя могла бы.
— Я стою на Железноводской.
— Ну и как? Берем?
— Витася, я не поняла. Ты его нам под жилье хочешь или для своих каких-то дел?
— А ты как считаешь? — Елки-палки, как с первоклассницей разговаривает!
— Я здесь жить не хочу!
— Понял. А под что бы ты его взяла?
— Ну-у… я не знаю…
— Вот постой еще, подумай, а как надумаешь — перезвони.
И я еще постояла. И покурила. И понапрягала, как могла, свою фантазию. Ночной клуб? Хм, хм, а вот ночью-то здесь, факт, — неуютно. Просто кабак? Район заброшенный, кто сюда попрется за рюмкой водки, когда их (в смысле кабаков) в центре — десяток на квадратный метр. Не знаю, не знаю. Ничего путного в голову не идет. Вот если только…