— С ней ВСЕ нормально!
Произнесено это было негромким голосом, но всем присутствующим показалось, что в комнате рванула граната.
В дверях стоял Виталий Николаевич Антонов. Лицо его было перекошено от бешенства, уголок рта подергивался. Саша почему-то решил, что тот сейчас достанет какой-нибудь особо огромный пистолет и начнет палить во все стороны. На всякий случай Саша подвинулся и стал так, чтобы загородить собой Свету.
— Я бы очень просил мне объяснить, что здесь происходит. — Такой голос, наверное, хорошо использовать для быстрой заморозки овощей и фруктов. Или мяса.
— Здесь… — Доктор, Поплавский стал похож на интеллигента, которому в трамвае сшибли на пол очки. — Простите, Виталий Николаевич, но Светлана Вениаминовна приехала…
— Я приехала на сеанс психологической разгрузки, — вышла вперед Света. И если после первой фразы Антонова что-то еще осталось не замороженным, то после выступления Светланы Вениаминовны за сохранность продуктов можно было не беспокоиться. Температура жидкого азота.
— Ты теперь посещаешь "Фуксию и Селедочку" по два раза в день? — ласково поинтересовался Антонов.
— Почему нет? — голубка воркует в ответ своему голубку.
— Дороговато встанет. Ты меня разоришь, милая.
— Тебя? Разорю?
— Конечно. А на чьи, по-твоему, денежки ты тут развлекаешься? И к тому же, как я погляжу, не одна… — Врет. Не поглядел. Один из первых навыков, который приобретают наши душки — новые русские, это умение глядеть сквозь человека.
— Одну минутку! — вступил в разговор Саша, решительно напоминая о своем присутствии. — Поплавский, сколько стоит у вас двойной сеанс?
— Двести долларов! — ответил Поплавский голосом осмелевшего интеллигента, за которого внезапно заступился трамвайный кондуктор.
Подумаешь, уел. Зря я, по-твоему, вчера видик не купил?
Стараясь действовать без лишней суеты, Саша расстегнул нагрудный кармашек своей дежурной «монтаны» и достал оттуда требуемые две сотни. Поискал глазами, куда бы положить (хотя подмывало — ох, как подмывало! — сунуть бумажки Поплавскому в карман халата, похлопать небрежно по плечу: держи, лекарь!), но выпендриваться не стал, просто оставил на столе. Протянул руку, мягко, но решительно сказал:
— Пошли, Светило. — Только бы она не обиделась, только бы не решила вдруг, что я так задешево перекупаю ее у этого самодовольного хмыря…
Не обиделась. Дала руку. Саша крепко сжал ее горячую ладошку, борясь с желанием взять Свету на руки и выполнить-таки свою заветную мечту — унести ее на край света. К сожалению, в данный момент это было, по меньшей мере, неразумно. Не в смысле — унести на край света, а — взять на руки. Потому что на их пути в дверях стоял Антонов. И Саша предпочел бы, чтобы при прохождении мимо руки у него были свободны.
Пусть только рыпнется, пусть только попробует что-нибудь вякнуть — обещаю, что не буду сдерживаться. Эх, жаль, в том, моем мире остались роскошные шварценеггеровские мышцы. Но ничего, не боись, мы и с этими кое-что могем. Когда в прошлом году в Мексике нам с ребятами (втроем) пришлось объясняться на языке жестов с семью местными амбалами, никто Шварценеггера и не вспоминал, сами управились.
Саша и Света медленно двинулись к выходу.
Теперь взгляд Антонова не замораживал. Теперь он прожигал на месте.
Резкий звук заставил всех вздрогнуть.
В кармане у Антонова заверещал телефон. Виталий раздраженно вынул трубку, чуть не выдрал с корнем антенну, рявкнул голосом голодного льва:
— Да! — И тут его лицо резко изменилось. По нему словно прошлись большим шершавым языком. Саша даже вспомнил, откуда пришла эта ассоциация. Ну, конечно же, из мультика про Карлсона и фрекен Бок! Именно такое лицо (то есть — морда) стало у кота домомучительницы, когда его лизнул щенок Малыша. Вспомнили? Вот именно с таким лицом (или мордой?) стоял Антонов, прижимая трубку к уху. — Что? — спрашивал он слабым голосом. — Алешка? Когда? В «Европе»? Стоял в вестибюле? Один?
Саша почувствовал, как дрогнула рука Светы.
Ура, Светило! У нас получилось!
Не торопясь, они прошли мимо ошарашенного Антонова в коридор. Дальше, дальше… Прочь отсюда!
Осенний парк старательно подделывался под их настроение, не скупясь подкидывая под ноги шедевры опавшей листвы. Интересно, кто первый задаст самый популярный в последнее время вопрос: что дальше?
— По крайней мере, одна проблема решилась, — задумчиво начал Саша.
— Какая? — Света так и шла рядом, не отнимая руку.
— Тебе не придется прыгать в Неву, а мне — тебя спасать.
Света рассмеялась звонким легким смехом.
— Какой здесь славный парк, — сказала она. — Я никогда раньше этого не замечала.
— Я его не люблю. У меня с ним связаны плохие ассоциации, — признался Саша.
— Почему?
— Где-то здесь, на одной из этих скамеек умерла бабушка.
— Правда? И ты знаешь, на какой?
— Нет. И от этого, наверное, еще хуже. Идешь вот так и гадаешь: на этой? Или на той? — Саша махнул рукой в сторону и тут же остановился.
— Ты чего?
— Ничего.
В десяти шагах от них именно на скамейке сидел отец Лены, Юрий Адольфович Бляхман. Живой, слава Богу, живой. Но с таким лицом, как будто вот-вот собирался умереть.
— Подожди-ка, минутку… — произнес Саша, отпуская Светину руку. Но не потому, что рядом находился отец его невесты, просто лицо у Юрия Адольфовича было ужасным. И Саша не решился травмировать пожилого человека своим счастливым видом. Да еще и с чужой девушкой вместе.
— Юрий Адольфович, — позвал он. — Вам плохо?
— А-а, Саша. — Бляхман повернул голову, но не выразил никаких эмоций при виде будущего зятя. — Здравствуйте. — Теперь он снова смотрел прямо перед собой.
— Вам плохо? — повторил Саша погромче.
— Мне? Да.
— Вам чем-то помочь? Может быть, вызвать врача? При слове «врач» Юрий Адольфович заметно вздрогнул.
— Нет. Мне не нужен врач. Мне уже ничего не нужно.
— Вы поссорились с Юлией Марковной? — продолжал допытываться Саша, сам не зная, зачем. Света стояла в стороне и удивленно наблюдала за странным разговором.
— Я? — снова переспросил Юрий Адольфович. — Нет. То есть да. Поссорился.
— Но почему вы здесь, так далеко от дома?
— Я? — Сашу начал раздражать такой способ ведения беседы. — Я… гулял. — Тут Юрий Адольфович вдруг встрепенулся и, словно продолжая давно начатый разговор, спросил у Саши:
— А вы хорошо знаете доктора Поплавского?
— Я? — Тьфу ты, черт, да что мы все тут заладили одно и то же! Саша нахмурился. — Хорошо.