И там, на дне, пряталась сила.
Словно огонь, словно текучая вода, словно режущий ледяной ветер. Всё вместе — и всё порознь. Совершенно не похоже на могущество Гнили, что успела изведать Алиедора.
— Ты ощутила. — Латариус не спрашивал, он утверждал, негромко, без тени сомнения. — Ты входишь в Смерть, девочка, и здесь уже мы все равны.
У Алиедоры невольно застучали зубы. День был морозным, но по вискам обильно заструился пот.
— Смерти можно бояться. Так делают все и этим оправдывают своё бездействие. Мол, чего дёргаться, если потом все всё равно помрём? А можно её уважать и стараться понять. Если Боги или Силы — неважно кто — наделили нас разумом, то, очевидно, с одной-единственной достойной целью — победить Смерть, но не воюя с ней, а познав её и, если угодно, заключив с ней перемирие. Некрополис настойчиво ищет пути к достижению такового.
Большую часть напыщенной тирады Латариуса доньята пропустила мимо ушей.
— Ч-что т-там? Источник силы?
— Нет, — покачал головой Мастер. — Некрополис, конечно, применяет эссенции и эликсиры, использующие, скажем, тонкоразмолотые Камни Магии, однако наша мощь совсем в другом. А то, что ты чувствуешь, — наш монумент Смерти. Дань уважения Ей и одновременно — окно в Её владения. Быть может, ты не знаешь, но эти выработки — древние каменоломни, где добывались Камни Магии. Давным-давно рабы Империи извлекли оттуда последний кристалл… потому что добывать тогда умели лишь совершенно варварски. Земля отдала свои богатства, однако надругательств так и не простила. Там песок и глина смешаны с мельчайшими крупицами Камней Магии, так и не доросших до настоящих кристаллов. Маги Навсиная не додумались, как использовать подобное. Чтобы Камень подчинился заклинателю, он обязан быть не меньше некоего размера. Ну, и чем крупнее, тем лучше, разумеется. А вот с этим… — Мастер махнул рукой, указывая вниз. — И мы не знали, что с ним можно поделать. Пока не почувствовали стоящую у самого порога Смерть и не решили, что рассеянная сила может стать лучшим памятником для Неё. Вижу, что не очень пока понимаешь?
— Не очень, — призналась доньята.
— Мы не заимствуем силу. Не просим её ни у кого. Мы всего добиваемся сами. Что бы о нас ни врали, мы не поклоняемся Смерти, мы не изуверы-убийцы, уничтожающие на своём пути всё живое. Мы изучаем Смерть, мы подчиняем Её себе. Вот настоящий, достойный уважения враг, считающийся совершенно непобедимым. И мы создали… место, где границы нашего мира раздвинуты. Где они вплотную подступают к Её владениям. Мы ещё не можем войти в них, так сказать, во плоти, но стремимся к этому. И то, что ты видишь там, внизу, — как раз и есть это самое место. Сюда приходят Мастера и Гончие, приходят, чтобы ощутить, насколько близок великий рубеж, проникнуться величием нашего противника и наших собственных усилий. Теперь понятно?
Алиедора кивнула. Да, понятней объяснить было трудно.
Монумент Смерти. Место, где сходятся границы. Место, где грань совсем близка, где небытие — или, может, просто иное бытие? — вот оно, рядом.
Клубящийся туман завораживал. Казалось, там, за невысокими перилами, — поистине не имеющая дна бездна.
— Нет, нет, дно там, конечно же, есть. — Латариус вновь словно услыхал её мысли. — Не забывай, доньята, это ведь самые обычные каменоломни… пусть даже и глубокие, и древние. Ну а теперь идём. Мастера ждут тебя.
* * *
Мастера встретили Алиедору в низком круглом зале, упрятанном глубоко под землю. Во всяком случае, окон не было, а стены между полукруглыми колоннами закрывали красно-чёрные шпалеры со странными, зловещими рунами. Воображение доньяты уже нарисовало узкие и высокие кресла, где восседают безликие фигуры с низко надвинутыми капюшонами; однако всё оказалось не так.
Мастера свободно бродили по залу, присаживаясь кто где хочет, на каменные скамьи вдоль стен, на красно-чёрные же, в тон шпалерам, пуфы, иные устраивались и вовсе на полу, покрытом коврами. Мужчины в одинаковых серых плащах — их на первый взгляд собралось не меньше полутора десятков — и три женщины в коротких чёрных куртках и совершенно вульгарных (на взгляд «старой» доньяты Алиедоры Венти) широких штанах, наподобие тех, что носило меодорское простонародье. Сама доньята тоже щеголяла в мужской одежде, но так то она, беглянка, — а тут это выглядело повседневным обычаем.
Нельзя сказать, что на неё мгновенно «уставились», что её «прожигали чужие пристальные взгляды». Нет, смотрели внимательно, но спокойно, не оскорбляя излишним интересом. И ещё одно — в зале не было «главного Мастера». Не было того, кто отдавал бы приказы, в чьём присутствии все обязаны были бы встать, как принято в Свободных королевствах вассалам вставать перед своим владыкой, неважно, насколько мал его домен.
Заговорил Латариус — похоже, «по праву явившегося»:
— Соратники. Вот девушка, о которой мы говорили. Я проделал с ней долгий путь и потому воздерживаюсь от суждений, ибо мог сделаться пристрастен. Испытайте её.
— Что мыслит сама приведённая? — немедля спросил один из Мастеров. На первый взгляд его трудно было бы отличить от Латариуса — такой же наголо обритый череп, такой же просторный плащ, скрывающий фигуру, того же типа худое, вытянутое, костистое лицо с глубоко посаженными глазами и густыми бровями. — Нет-нет, не отвечай за неё. Пусть даже она только что очутилась в Некрополисе. Чем ты хочешь стать, доньята Венти?
Холод в животе стремительно собирался в тугой комок. Слова пришлось силой проталкивать между губами.
— Я хочу стать сильной. Я видела смерть, и я видела Дракона. Со мной говорила Тьма. Но это всё подделки. Я пришла за настоящим.
Некоторое время собравшиеся молча переглядывались. Алиедора готова была поклясться, что для общения друг с другом им далеко не всегда нужны слова.
— Ты хочешь предать себя Некрополису, вручить нам твои душу и тело? — вкрадчиво проговорила женщина в кожаной куртке.
— Я никому и ничего не предаю! — Откуда взялись силы гордо вскинуть голову? — Я сама по себе. Могу оказаться полезной, готова быть полезной, но предавать — нет! На меня смотрел Белый Дракон, со мной говорила Тьма — так почему же я должна предаваться кому-то душой и телом?!
— Потому что и тот, и другая отвернулись от тебя, Алиедора Венти. — Взгляд женщины резал, словно нож. — Потому что ты сейчас — никто. Только мы знаем, как огранить тот незримый алмаз, что ты носишь в себе. Но для этого нам нужно, чтобы ты верила Некрополису и подчинялась. — Говорившая поднялась, одним гибким движением оказавшись совсем рядом с Алиедорой. Холодная ладонь в тонких кожаных перчатках со срезанными пальцами твёрдо взялась за плечо, развернула доньяту так, что взгляды скрестились. — Я вижу, что из тебя можно сделать. Я понимаю, почему Мастер Латариус потратил столько отличных боевых зомби, чтобы только выручить тебя и доставить сюда. В тебе и впрямь дремлет алмаз, доньята Венти. Но без твоей доброй воли мы ничего не сможем сделать.
— Что именно сделать? — вырвалось у Алиедоры.