Хейнц стал вспоминать подробнее. Не просто сама пришла. Диспетчер сказал, что у полосы ждет кот, и я вспомнил про насос. Вот тебе и загадка. Хотел бы я встретиться с котом.
Он окинул взглядом длинную белую взлетную полосу, но кота не увидел. Даже диспетчер в свой бинокль не увидел никакого кота. Вся эскадрилья потом смеялась над ним и его несчастным котом, но в данный момент ни возле полосы, ни вообще на территории базы не было такого зверя, как серый персидский кот.
Вновь это случилось менее чем через неделю, на этот раз с другим младшим лейтенантом. Джек Виллис окончил программу ознакомительнотренировочных полетов на F-84 и теперь возвращался со своего первого учебно-боевого задания. Задание было успешно выполнено, но при заходе на посадку он забеспокоился. Боковой ветер в двадцать узлов, откуда он взялся? Когда мы взлетали, его скорость была десять узлов, и направлен он! k+ вдоль полосы, а теперь — двадцать и поперек. Он выровнял самолет.
— Повторите еще раз скорость и направление ветра, пожалуйста, — вызвал он диспетчера.
— Принял, — в объяснениях диспетчера не было ни малейшей необходимости. Ветер был самый что ни на есть боковой.
— О'кей, Второй, следи за боковым ветром, — сказал майор Лэнгли, и вызвал диспетчера. — Игл Первый возвращается на базу, шасси выпущено, давление в порядке, тормоза в порядке.
— Посадку разрешаю, — ответил дежурный диспетчер.
Виллис потянулся левой перчаткой к приборной панели и перевел тумблер шасси в положение ВЫПУЩЕНО. Ладно-ладно, — подумал он, — это не проблема. Я немного накренюсь на правое крыло, коснусь полосы правым шасси и компенсирую ветер при помощи руля поворота. Надо только посильнее нажать на педаль.
Он повернул к посадочной полосе и нажал кнопку микрофона. Еще никогда не промахивался мимо полосы, и сегодня я тоже этого делать не намерен.
— Игл Два возвращается на базу…
Индикатор правого шасси, зеленая лампочка, которая должна была зажечься, не зажглась. Левое и переднее шасси встали на замки, а правое все еще было убрано. На прозрачном тумблере шасси загорелась красная лампочка, и кабину заполнил звуковой сигнал, предупреждающий, что шасси в нерабочем положении. Он услышал его в собственном шлемофоне, поскольку все еще не выключил микрофон. Диспетчер тоже, должно быть, услышал звуковой сигнал. Виллис отпустил кнопку микрофона и снова ее нажал… — Игл Два пройдет на бреющем, прошу диспетчера проверить шасси.
Странное чувство, когда в самолете что-то отказывает. Шасси обычно так надежно работают. Он выровнялся и на высоте в сто футов прошел рядом с маленькой стеклянной башней. Диспетчер стоял снаружи, посреди колышущейся волнами осенней травы. Виллис наблюдал за ним секунду-другую, пока пролетал мимо. Диспетчер даже в бинокль не смотрел. Затем он остался где-то позади, и одинокий F-84 пронесся над дальним концом посадочной полосы, над своим благополучно приземлившимся ведущим.
— Твое правое шасси полностью убрано, — долетел голос диспетчера.
— Понял, попробую повторить еще раз. — Виллис был доволен своим голосом. Он медленно поднялся до тысячи футов, убрал шасси и снова их выпустил. Индикатор правого шасси опять не зажегся и красная лампочка на тумблере все так же настойчиво горела. Прошло еще пятнадцать минут. Четыре раза Виллис пытался убирать и выпускать шасси и все четыре раза результат бы тот же. Он перевел тумблер шасси в аварийное положение. Справа раздался едва различимый щелчок, но все осталось по-прежнему. Виллис забеспокоился. Времени на то, чтобы пожарные машины создали на полосе подушку из пены, если ему все-таки придется садиться с убранным правым шасси, уже не оставалось. А сесть без него на сухую твердую полосу, да еще при боковом ветре, означало разлететься вдребезги, перевернувшись, как только правое крыло коснется бетона. Оставалось только выпрыгнуть с парашютом. Принимай решение, подумал он. А иррациональный внутренний голос произнес: пролечу еще раз над полосой, может, на этот раз оно все-таки вышло.
— По-прежнему убрано, — сказал диспетчер даже прежде, чем Виллис пролетел над мини-башней. Трава внизу волновалась живым зеленым морем. Вдруг у края посадочной полосы Виллис заметил меленькое серое пятнышко. Он с удивлением понял, что это кот. Счастливый кот Хейнца, подумал он, и сам не зная почему улыбнулся под кислородной маской. Ему стало спокойнее. И неизвестно откуда появилась идея.
— Диспетчерская, Игл Два объявляет аварийное состояние. Я пройду над полосой еще раз, попробую постучать об нее левым шасси, чтобы освободить правое.
— Понял, аварийное состояние, — ответил диспетчер. Теперь он должен был выполнить свою обязанность, которая состояла в том, чтобы дать сигнал наземным аварийным командам седлать свои красные машины. После того, как это было сделано, диспетчер остался лишь заинтересованным наблюдателем, помощи от которого было мало.
Джек Виллис чувствовал странную невероятную уверенность, словно это был вовсе не он. Постучать левым шасси о полосу при сильном боковом ветре справа — это трюк, для которого требуется опыт и координация тысячи летных часов. У Виллиса этих часов было четыреста, из которых всего шестьдесят четыре он провел в F-84.
Те, кто наблюдал эту сцену, потом говорили, что это была работа опытного профессионального пилота. Накренившись на левое крыло, выжав до отказа правую педаль, балансируя при помощи закрылков, которые на посадочной скорости оказывают лишь умеренное влияние на самолет, младший лейтенант Джек Виллис шесть раз касался посадочной полосы левым шасси своего самолета весом в двадцать тысяч фунтов. На шестой раз правое шасси внезапно выскочило и встало на замки, загорелась третья зеленая лампочка.
Последовавшая затем посадка при боковом ветре по сравнению с этим была делом несложным, и его самолет мягко коснулся земли сначала правым шасси, затем левым и, наконец, передним.
Выжать до упора левую педаль и притормаживать аккуратно левое шасси, чтобы останавливающийся самолет не выскочил за полосу под действием ветра, и вся опасность позади. Аварийные команды в громоздких белых асбестовых комбинезонах остались без работы.
— Хорошая работа. Игл Два, — просто сказал диспетчер.
А серый персидский кот, который следил за посадкой с некошачьим, можно даже сказать профессиональным интересом, исчез. 167-я Тактическая Истребительная Эскадрилья постепенно обретала боевую форму.
Пришла зима. С моря пожаловали низкие тучи, ставшие теперь неотъемлемой частью окрестных холмов. Часто шли дожди, и по мере того, как зима вступала в свои права, они становились все холоднее, пока не превратились в снег. Взлетно-посадочная полоса покрылась льдом, и теперь, чтобы удержать самолет на бетоне, надо было умело пользоваться посадочным парашютом и тормозами. Высокая изумрудная трава безжизненно поблекла. Но боевая эскадрилья не делает перерывов на зиму, зима не отменяет учебу и полеты. Случались и происшествия, когда молодые пилоты сталкивались в воздухе с необычными неполадками в самолетах или с низкой облачностью, но они уже были хорошо обучены полету по приборам, и как-то так выходило, что каждый раз, когда пилот, попавший в аварию, заходил на посадку, у края полосы сидел, внимательно наблюдая за ним, серый персидский кот. В эскадрилье его стали называть просто Кот.