– Они просто видят мое к тебе отношение, – отсмеявшись, заговорил он. – Ведь я же рассказывал тебе, насколько драконы чувствительны к тому, как меняется картина мира. С твоим перерождением она начала меняться, а когда мы с тобой стали общаться, изменения вновь произошли. Не забивай голову, они чувствуют, что ты не просто человек. И то, насколько ты важна – тоже, – очень тихо заметил он.
– Чего ж они раньше-то не расчувствовались? – буркнула я, перехватывая свою ношу поудобнее.
– Мара, мы же не ясновидящие, – хмыкнул Дрэй. – Мы чувствуем изменения, когда важный шаг уже случился, а не когда ему только предстоит произойти. В реальности клубится невероятное множество вероятных путей, и у каждого ежесекундно есть тысячи вариантов поступков, и когда мы выбираем что-то одно, в тот момент рождается еще невероятное множество развитий событий. Именно тогда можно почувствовать то, что действительно важно.
– Бла-бла-бла… А точнее – невероятное множество бла-бла-бла, но суть я уловила, не переживай. Ты отличный рассказчик! – заверила я парня, чтобы не расстраивался, что мысли у него как-то не очень удается переводить в слова.
– Ну и на том спасибо, – хмыкнул Дрэй, одной рукой пытаясь смахнуть часть моих книг на свою внушительную стопку. – Почему, скажи-ка мне лучше, мы занимаемся тасканием книг каждый день?
– Потому что никто этим больше заниматься не хочет, – устало вздохнув, ответила я.
– То есть это не прямые твои обязанности? – нехорошо прищурившись, спросил он.
– Строго говоря, нет, но если книги не принести на занятия, то по шее получу я.
– Понятно, – многозначительно кивнул Дрэй.
Стоило бы насторожиться этим его «понятно» в тот же миг и отчитать дракона, чтобы не лез, куда не просят. Ишь ты, защитничек нашелся! Но момент был упущен, потому мне не следовало удивляться, когда на следующий день, придя в библиотеку, я не нашла положенных моей группе книг, как и волноваться оттого, что мои подопечные «малыши» очень рьяно изъявили желание мне помогать. И книги они сами теперь будут носить, и могут, если надо, пыль после занятий протереть, и вообще, если что, то мне стоит только сказать… Думаю, насколько я в тот момент растерялась, говорить не нужно. И лишь увидев задорно ухмыляющуюся рожу этого ящера, что в залитом солнцем классе сияла почище, чем новехонький медный таз, я все поняла.
– Что ты наделал? – накинулась я на него, как только Дрэй и Корч сели рядом со мной в обеденный перерыв.
– А что? – непонимающе ухмыльнулся он.
– Что ты им сказал, что они теперь чуть ли в рот мне не заглядывают в ожидании просьб?! – сама от себя не ожидая, на последнем слове я дала петуха и взвизгнула так, что скривилась от получившегося звука.
– О, ничего я не говорил, не переживай, – широко улыбнулся он.
– Ты мне лучш-ш-е сам признайс-с-ся, – против воли зашипела я.
– Он правда ничего им не говорил, – вмешался в наш разговор невозмутимый Корч. – Просто провел драконье внушение на незащищенные от такой магии молодые мозги, – заржал дроу, совсем уж некрасиво хрюкнув, и отпил местный аналог морса.
– Чего? – во все глаза уставилась я на Дрэя.
– Тихо вы, – шикнул дракон, – это запрещено вообще-то! Если Тарий пронюхает, то заставит меня все вернуть на свои места! А нам оно надо? Тем более я не со всеми поработал, только с самыми молодыми…
– Что ты с ними сделал?
– Ну… – Дракон слегка порозовел.
«Это так мило, – подумала я. – Сто лет в обед, а все розовеет, аки девица нецелованная».
Хотя поцеловать его сейчас я бы не отказалась.
– Просто сделал внушение. Девушки теперь искренне считают, что если начнут тебе помогать, то от этого будут становиться красивее…
– А парни? – нехорошо прищурилась я.
– А парни уверены в том, что помощь тебе – это источник мужской силы, – не выдержав, захохотал Корч.
– Как это?
– Ну, это легкое внушение, Мара. Они теперь чувствуют, что это так, и неосознанно стремятся каждый к своей цели.
– Да ты ненормальный, что ли? Что за детский сад?!
– Не будь злючкой, весело же, – хмыкнул Корч и протянул Дрэю кулак. Тот ухмыльнулся и шлепнул своим кулаком по руке дроу.
Весело было им, но не мне… Вот какие женщины непостоянные создания! Хотим чего-то, а чего – и сами не знаем. Еще несколько дней назад я мечтала о том, что мои однокашники будут меня уважать, потому как я им докажу, что достойна этого. Мечтала иногда и о том, что со мной начнут общаться. Но то, что драконья магия произвела не тот эффект, который мне бы хотелось видеть, стало ясно с самого начала. Теперь класс разделился на два лагеря. В первом обосновались те, кто искренне полагал, что помочь старосте с обязанностями – это святое дело, во втором – те, чьи мозги были более упругими и устоявшимися, то есть на кого Дрэй влиять не стал. И вот второй лагерь поглядывал на бывших однополчан как на дезертиров. А первые негодовали, отчего же их друзья не желают понимать прописных истин! Если девушки даже радовались, что их бывшие подруги не знают очень важной тайны, то парни искренне переживали за бывших товарищей. Но открыться им не могли, тут тоже Дрэй постарался.
Но чего я никак не могла ожидать, так это того, как отреагирует Ким на все эти изменения. Целый месяц он демонстративно избегал моего общества, продолжая играть в молчанку и изображая глубоко обиженного жизнью аристократа. Его не интересовало, как я себя чувствовала в полнейшем одиночестве, но стоило обстановке вокруг меня измениться, как братец соизволил снизойти до меня, холопки.
Я лежала на траве, раскинув руки, и глубоко дышала. Очередная тренировка со Стэфаном подошла к концу, но вместо ожидаемой усталости я чувствовала себя отдохнувшей. Это было так странно. Чем сильнее были нагрузки, тем более отдохнувшей и умиротворенной я себя ощущала. На второй план уходили все проблемы, оставляя после себя лишь покой. Сладкую, ни с чем не сравнимую негу.
– Как тебе не стыдно! – услышала я до боли знакомый голос у себя над головой.
Пришлось неохотно открыть глаза и приподняться на локтях.
– Что, прости? – непонимающе посмотрела я на брата, что наконец перестал изображать из себя немого.
– Я спрашиваю, как тебе не стыдно, Марами! И не надо делать вид, что не знаешь, о чем я говорю! – Вид брат имел весьма болезненный, кожа сильно отливала нездоровой бледностью. Глаза лихорадочно блестели. Плюс ко всему, он был невероятно зол.
Внутренне я аж похолодела. Неужели он узнал о привязке и теперь пришел выяснять отношения? Но, как оказалось, все куда прозаичнее.
– Все знают, что ты вытворяешь! – рыкнул он на меня. Демон внутри нехорошо заворочался, заставляя меня прикрыть глаза и сосредоточиться на дыхании.
– О чем ты говоришь, Энаким? – холодно спросила я, все еще не смотря на него.