«Особенно когда это делают так визгливо», – про себя добавил Тарий, но разумно промолчал.
После этих слов изящные пальчики на руках Ил’лариэль сжались в кулачки, губы превратились в одну тонкую линию, а в глазах появился столь несвойственный для хрупкой эльфийки ледяной огонек.
– Прошу извинить мою несдержанность, ректор Осбен, – холодно произнесла она. – Но принятая вами студентка, человек, позволила себе оскорбить меня сегодня. Я требую соизмеримого наказания и разбирательства по данному делу.
– Вот как, – стараясь подавить тяжелый вздох, сказал Тарий. – Смею заверить вас, эсса, я с этим разберусь.
– Вот и славно, – буквально прожигая Тария недобрым взглядом, Ил’лариэль развернулась на каблуках и лишь у самой двери небрежно бросила: – Я прослежу.
Стоило эльфийке исчезнуть за дверью, как Тарий тут же накинул на свой кабинет полог тишины.
– Уф-ф-ф, – шумно выдохнул он, возвращаясь на облюбованный подоконник, и устало откинул голову, облокачиваясь о широкий откос.
– Когда же ты повзрослеешь? – не скрывая улыбки, сказал Мэйр.
– Если ты забыл, то напомню, что я гораздо старше тебя, – не открывая глаз, буркнул Тарий.
– Ну, я не имею в виду твой биологический возраст.
– О, прошу, только без нотаций! Что опять не так? Я не хамил, не кричал, не обзывался и не распускал руки. Какие претензии?
– Тебе совсем не нравится Ил’лариэль? – ни с того ни с сего спросил Тария собеседник. – Разве не замечаешь, как смотрит она на тебя порой?
– Не заметишь тут, пожалуй, – ворчливо отозвался ректор МАМ. – Но вот что я тебе скажу. Представь себе следующее развитие событий. Я начинаю оказывать ей знаки внимания, улыбки там, конфеты всякие, погулять позову или еще что придумаю. Потом куплю ей какое-нибудь дорогое украшение, попутно распуская комплименты, дальше произойдет то, что в нашем возрасте неизбежно… И вот когда это случится, у меня будет всего лишь два выхода: бежать из МАМ на родину либо же впрягаться в упряжь, как старая, но дорогая хозяину кляча, терпеливо снося понукания извозчика в лице Ил’лариэль. Ни один из этих вариантов, увы, мне не подходит. Я люблю женщин, Мэйр, но только не тогда, когда начинаю находить их волосы на своих расческах, а вещи – в моем шкафу. И уж не знаю, к счастью или к сожалению, но мы с Ил’лариэль работаем вместе, что априори исключает нашу связь.
– Иногда я не знаю, кто ты больше, Тарий, ребенок или старец.
– Поверь мне, если бы я помнил, каково это – быть ребенком, я бы и сам точно знал ответ, – одними губами улыбнулся Осбен и глубоко вздохнул. – Прошу тебя, Мэйр, присмотри за Марой.
– За кем? – нахмурился профессор Кирл, пытаясь вспомнить, кому могло принадлежать незнакомое имя.
– За девушкой, что я зачислил на твой факультет. За человеком.
Черная бровь профессора Кирла удивленно взметнулась вверх, но он слишком давно знал Тария и понимал, что вампир ни за что не скажет больше, чем решил сам. Мэйру удалось удержаться от вопросов. Раз Тарий просит, значит, так нужно. Лишь утвердительный кивок Кирла стал ответом ректору МАМ.
– Спасибо тебе, – коротко поблагодарил Тарий, обдумывая наказание, которое смог бы назначить для Мары за оскорбление профессора…
Ким ободряюще стиснул мою руку, невольно заставляя почувствовать себя маленькой девочкой, что доверчиво жмется к отцовскому плечу, ища поддержки. Несколько минут назад закончилась первая часть занятий, и мы с братом направлялись в столовую, чтобы слегка перекусить перед началом физической подготовки. Мощный поток из студентов и преподавателей устремился в ту же сторону, что и мы, не давая возможности повернуть назад. Если говорить откровенно, то, несмотря на голод, идти в общую столовую и сидеть там целый час, пока благородная братия соизволит пропустить к стойке человеческих студентов, совершенно не хотелось.
– Надо будет сходить на рынок после занятий. Я уверена, что мы проходили вчера нечто похожее на это, – едва не срываясь на крик в образовавшейся толкучке и гомоне, пыталась я докричаться до брата.
– Зачем? – так же громко отозвался он.
– Сама готовить буду, – отчаянно хватаясь за руку Кима и пытаясь от него не отстать, сказала я.
На это мое простое заявление брат встал как вкопанный, и я по инерции вписалась в его спину, больно приложившись носом.
– Сама? – нехорошо прищурившись, спросил он.
– Ну да, – странно, я почему-то думала, что Ким обрадуется моей идее.
– Я в этом не участвую, – коротко отрезал брат и снова ухватил меня за руку.
– Эй! Что это значит? – возмутилась я.
– Прости, Мара, но я помню твои кулинарные потуги. Есть твои кушанья мог один отец и то лишь потому, что жутко уставал в кузне и просто не чувствовал на тот момент разницы между твоей отравой и маминой кашей.
– Я тогда маленькая была! – справедливо возмутилась я и тут же пошла в наступление. – А теперь я выросла. И зря ты до сих пор считаешь меня ни на что не годной!
– Да, разумеется, ежедневные набеги на кухню Орэна добавили тебе мастерства… в обжорстве, – на последнем слове Ким расплылся в довольной улыбке и буквально затрясся от неконтролируемого хохота. – Да чтоб тебя одну прокормить, никаких карманных денег не хватит, – сквозь смех говорил брат.
– Идиот тупой, – сквозь зубы процедила я, а свободной рукой дернула его за волосы.
Ну что тут скажешь… Как бы мы ни кичились, что самостоятельные и взрослые, но все же оставались еще сущими детьми.
С боем мне в очередной раз пришлось отвоевывать право на еду. Казалось бы, престижное заведение, а такой бедлам, куда ни посмотри. Надо бы с Тарием поговорить на эту тему при первой возможности, если, конечно, на него стены МАМ не подействовали так же, как на большинство учащихся… А то ведь и разговаривать не станет.
Тем не менее на этот раз Ким проголодался куда сильнее, потому решительно пошел в атаку на раздаточную стойку вместе со мной. Хорошо, что пришли мы в самый час пик, потому не слишком выделялись из общей массы голодных студентов. Удалось избежать приставаний и каких-то конкретных замечаний в нашу сторону. Обед оказался гораздо приятнее завтрака, что не могло не радовать. С удовольствием съев мини-порцию, что у нас была одна на двоих, мы решили сразу же найти тренировочную площадку, чтобы успеть к началу занятий.
Здание МАМ казалось подобным непреодолимому бастиону. Снаружи оно было гораздо меньше, чем изнутри, что не могло не поражать наше с братом воображение, а вместе с тем это вызывало нешуточное раздражение. Кроме использования лифтов-телепортов, местные студенты умели каким-то неведомым образом перемещаться в пространстве. Мы с Кимом о такой магии не имели ни малейшего понятия, потому шли, шли и шли, и, казалось, конца этому не было. Коридоры МАМ были невероятно длинными, однообразными и совершенно непонятными. В том плане, что никаких указателей, говорящих, что и где находится, не было. Коридоры, как змеиные ходы, испещряли все здание, переплетаясь друг с другом и вновь расходясь.