Чтобы замять паузу, он поел, хотя аппетит пропал. Взявшись за чашку с кофе, он продолжил:
– Вот тогда-то нас и нагнали все мутанты, которых притягивал к себе Говорков. Мужики приняли решение принять бой в заброшенной деревушке. С Олегом на нашей стороне у нас появлялся шанс. Он один мог сравниться с несколькими квадами. Такой силы я не встречал ни разу – здоровенной кувалдой размахивал словно прутиком. В наших автоматах закончились патроны, у квадовцев оставались, поэтому решили, что мы втроем – Чих, Варяг и я – уходим, а остальные продолжают отбиваться. Что произошло потом, я тебе уже рассказывал: Олег принес раненого Сувенира, убежал обратно к Дейлу. Твой брат и Чип уже погибли. Потом мы услышали, как в деревне прогремел мощный взрыв. Стрельба прекратилась, мутанты нас больше не преследовали. Вот такая история.
– Н-да… – Лощина опустил глаза.
– Теперь понимаешь, какую глупость говорил, когда обвинял Сувенира?
Макс не ответил, вместо этого спросил:
– Почему ты сейчас с Сувениром?
Артист поставил на стол пустую чашку.
– Это возвращает нас к разговору с Лопаревым. Он считает, что я ищу сокровища. Но мы с Сувениром решили найти ту лабораторию, где ставили опыты над Олегом. И взорвать ее к ядреной матери, чтобы даже следов не осталось от мерзости, над которой там работали.
– Как благородно, – скептически хмыкнул Макс.
– Знаешь что, – нахмурился Артист, – это не благородство, а здравый смысл. Хотя у Сувенира, может, и не совсем здравый, но все равно. Хорошо, что Говорков нормальным человеком оказался. А что будет, если артефакты вживят какой-нибудь мрази? Ты не представляешь, какая это сила. Словно оживший танк, и снаряды не нужны – так все разнесет.
– И что, нашли уже лабораторию?
– Если бы. Планировали сначала с Сувениром на пару в Зону ходить, но он не смог. Час-полтора, и ему «хорошеет» так, что едва сознание не теряет. А у меня опыта слишком мало, чтобы в одиночку далеко заходить. Нанимаю сталкеров для сопровождения, но пока без толку.
– Теперь вроде все встало на свои места, – кивнул Макс.
За спиной раздался знакомый голос:
– Что, новых партнеров ищешь, Артист?
Хорек стоял чуть поодаль, одна рука под курткой, словно он держался за рукоять пистолета, спрятанного за поясом.
– Чего тебе нужно? Мы выяснили все вчера утром.
– Слушай, – вдруг сказал Макс. – я, наверное, пойду. Это ваши разборки, мне они ни к чему.
Артист не ожидал такого поворота и с удивлением посмотрел на него.
Хорек криво улыбнулся, провожая взглядом уходящего Лощину, потом уселся на его место.
– Нам с Шахом не понравилось, что ты нас кинул.
– Пустой разговор. Что ты сделаешь? Выстрелишь в меня здесь? Вокруг куча камер, у дверей вооруженный охранник.
– Ты прав, поэтому мы сейчас встанем, выйдем отсюда и обсудим дальнейшее сотрудничество, от которого ты не сможешь отказаться, потому что тогда я тебя точно пристрелю. А если будешь ерепениться, то всажу тебе нож в колено. Не смертельно, но охренеть как больно. Как тебе такой вариант?
Артист не мог найти ответа, чтобы выкрутиться из ситуации.
– Не забудь расплатиться, – сказал Хорек и кивнул головой, показав на выход.
Положив на стол наличные, пришлось подниматься.
Охранник без особого интереса смотрел, как они выходили.
– Направо. В проулок, – велел Хорек.
Следом раздался звуки удара и упавшего на асфальт тела.
Артист обернулся.
Лощина стоял над поверженным Хорьком и обыскивал его. Достал пистолет, вынул обойму и выбросил все в урну.
– Ну, чего, поехали за Сувениром? Или как?
– Решил вернуться или не уходил? – только и спросил Артист.
– Не уходил, – последовал ответ.
В себя Лис пришел от кашля, едва не захлебнувшись собственной кровью. Щеки и десны драло жутко. От боли первые секунды сложно было соображать. Едва получилось сдержать рвущийся из груди крик. Ко всему прочему что-то тяжелое прижимало к полу, мешая движениям. Он попытался спихнуть это с себя и услышал глухой стон. Когда сознание и зрение немного прояснились, в одной из вспышек света Лис узнал в придавившей его массе Люма. Радость слабым огоньком вспыхнула в груди: раз стонал – значит, жив.
Осторожно прислушался, пытаясь определить местонахождение существа. За исключением цоканья мигающей лампы, капающей где-то жидкости и собственного шумного дыхания других звуков различить не смог. Решил пошевелиться. Люм снова застонал.
«Терпи, дружище, терпи», – мысленно попросил Лис.
Кое-как развернулся и осмотрел помещение. Схватка с существом добавила хаоса к уже имевшейся разрухе. В частых вспышках получилось разглядеть лежащие на полу тела остальных товарищей. Ни один из них не шевелился. Повернув голову, увидел капитана Мартыненко, по-прежнему пришпиленного к стене обломком трубы.
К физической боли добавилась жгучая горечь досады, смешанная со злостью. Злостью иррациональной и оттого неконтролируемой. На самого себя, на павших соратников, на командира за то, что оказались не подготовлены к встрече с таким противником, не сумели справиться, не выжили… А еще на тех, кто их сюда послал, не предупредив о том, с чем, возможно, придется столкнуться. Ведь наверняка знали!
– Суки! – вырвалось непроизвольно и неожиданно громко разнеслось по лаборатории.
Невольный испуг охолодил эмоции. Лис с напряжением ждал появления монстра, сквозь боль и туман в сознании он пытался увидеть, услышать, почувствовать, откуда тот нападет, и лихорадочно соображал, как и чем отбиваться. Пальцы нащупали что-то острое, видимо, обломок кости. Плевать! Хоть что-то. Без боя сдаваться он не собирался.
От напряжения началась дрожь. Легкие втягивали смрадный воздух, пульс колотился в ушах, мешая распознавать другие звуки. Поэтому он не сразу услышал слабый голос друга.
– Он… ушел. Лис, он ушел, – с трудом произносил Люм.
Но слова раненого едва пробивались сквозь адреналиновую бурю, бушевавшую в теле Лиса.
Почувствовав, как кто-то коснулся его руки, он резко развернулся, сбрасывая с себя товарища и нанося удар обломком кости, даже не видя противника. Ни в кого не попал, попытался встать, но поскользнулся на кровавой жиже под ногами и упал.
Хотелось ругаться, орать, но открывать рот оказалось жутко больно, поэтому удавалось произнести лишь начало слов:
– Су… тв… иди, иди сю… да!
Перевернулся на спину. Мигающий свет сбивал с толку – в угловатых останках стеллажей и аппаратуры чудились контуры чудовища. Взгляд метался из стороны в сторону, пальцы изо всех сил стискивали выскальзывающую кость с остатками плоти.