На этот раз Дороти вначале посмотрела в глазок и только потом открыла дверь.
— Что вы хотите на этот раз?
— Все из-за машины, — ответил Роберт, проводя рукой по волосам, изображая смущение и посылая обвинительный взгляд в сторону серебристо-черного куска металла, застывшего недвижно на подъездной дорожке. — Никак не заводится.
— Что? — Она плотнее запахнула халат, наброшенный поверх длинной, просторной теннисной футболки, которую использовала в качестве ночной рубашки. При этом ее взгляд выражал явное недоверие и нежелание продолжать общение.
Однако настойчивый посетитель никак не догадывался исчезнуть сам. Вместо этого он продолжил свою партию в чрезмерно затянувшемся водевиле:
— Не хотелось тревожить вас. Надеюсь, вы еще не легли в постель. Но мне нужен телефон.
— Телефон? В такой час? И кому же вы собираетесь звонить? Разве автомеханики здесь работают круглосуточно?
— Не могли бы вы впустить меня, тут очень холодно?
В течение нескольких секунд Дороги стояла неподвижно как монумент, и не похоже было, что она собирается сдаваться, но затем все же, хотя и неохотно, впустила Касла. Названный гость быстро проскользнул внутрь, пока хозяйка не передумала и не захлопнула дверь перед носом.
— А у меня сложилось впечатление, что машина работает отлично, — сказала Дороги, скрестив руки на груди и не удаляясь от двери.
— Да, конечно. В этом как раз и проблема. Пока она в движении, вроде все нормально. Но стоит постоять… Я давно собираюсь отправить ее в мастерскую, чтобы проверить в чем дело, но все никак не выберу время, постоянно занят.
— Телефон за вашей спиной.
— А, хорошо.
Он поднял трубку и набрал номер телефона своего водителя. Конечно, мистер Касл чувствовал некоторые угрызения совести, под ни мая человека с постели ночью, но кто сказал, что жизнь должна проходить без страданий и что в ней все должно быть честно и по справедливости.
— Я попросил водителя прибыть как можно скорее. Поверьте, что меньше всего мне хотелось бы торчать здесь глубокой ночью в ожидании, пока кто-то не приедет и не отремонтирует машину, — успокоил он Дороти, надеясь, что она не расслышала, как перед этим он тихо бормотал в трубку, что нет никакой необходимости так спешить.
Дороти с сожалением вздохнула и направилась на кухню, предложив несчастному страдальцу в утешение чашку кофе.
— Не беспокойтесь так, — светским тоном продолжил гость, следуя по пятам за хозяйкой на кухню и удобно устраиваясь на стуле, пока она занималась кофейной церемонией.
Ее халат все же распахнулся, когда она протягивала ему чашку кофе, обнажив некоторые тайны ее длинного, прекрасного тела, упакованные в самую непривлекательную оболочку, которую ему когда-либо приходилось видеть на женщине. Полинявшая и поношенная тенниска, свисающая почти до колен, с какой-то трудно различимой рекламной надписью на груди. Прекрасная дама в проигрышной упаковке примостилась напротив с чашкой кофе и старательно подула на поверхность, отгоняя струящийся пар.
— А сколько времени вы уже помолвлены с моей кузиной?
— Почти два года.
— Два года! И до сих пор не женились?
— Брак дело серьезное, — констатировал Роберт. — Куда спешить?
— Да, но если вы уверены в своей избраннице, зачем откладывать? — Она поставила локоть на стол и подперла подбородок ладонью, глядя на него. Пальцы другой руки задумчиво поглаживали керамический бок чашки с кофе.
— Два года нельзя считать оттяжкой. И это никак не связано с тем, правильно ли ты выбрал возможную спутницу жизни. Во всяком случае, брак нечто гораздо большее, чем клочок официальной бумаги.
— Кстати, о делах. А почему бы вам просто не помочь мне нормализовать работу компании? — предложила Дороти. — На мой взгляд, это было бы неплохим выходом в решении проблемы. А через Стеллу вы стали бы обладателем части акций.
Ответом на это предложение послужил иронический смех, а потом он сказал:
— Ну да, вы, наверно, ожидаете, что я вложу мои собственные деньги в вашу компанию, деньги, возврата которых я никогда не дождусь? С какой стати я должен так поступать? Я что: похож на альтруиста? Так дела не делаются.
— А что вы сделаете с компанией, если я соглашусь продать ее вам?
— Я собираюсь включить ее в мои собственные корпоративные владения. Так когда вы примете решение?
Возможно, он прав, ей следует просто продать проклятую компанию и вернуться в то место, которое предназначено для нее. Этот новый огромный мир слишком велик для нее. В нем она чувствовала себя как сельская мышь, отправившаяся в гости к городской мыши.
— Мне потребуется примерно неделя, чтобы обсудить назревшие проблемы с директорами и с Кристофером. Затем я встречусь с бухгалтерами. Мне необходимо выяснить, можно ли спасти компанию или нет.
— Ее невозможно спасти без инвестирования больших средств, которыми вы не располагаете. Вы можете не обсуждать эту тему с бухгалтерами. Достаточно обсудить ее со мной.
— После того как я проделаю эту работу, я смогу принять обоснованное решение, — продолжила Дороти, игнорируя его комментарии.
Короткое затишье прервал звонок у входной двери, и она вскочила будто ошпаренная. Подойдя к двери, она протянула руку, чтобы открыть ее, и в этот момент он схватил ее за кисть, сразу же почувствовав жар и пульсацию между пальцами.
— Вы не могли бы отпустить мою руку? — Зеленые глаза смотрели настороженно.
— Почему бы нам не поужинать вместе для обсуждения отдельных вопросов, касающихся компании?
Дороти попыталась освободиться из его мертвой хватки.
— Нам нечего обсуждать, пока…
— Я хочу рассказать вам о некоторых планах по реструктуризации компании, если вы решитесь ее продать.
— Да отпустите же меня…
Он наконец освободил ее руку, но не уходил и даже прикрыл опять дверь, продолжая домогаться встречи:
— Ужин завтра. Я подъеду за вами в полвосьмого.
— Ноя не собираюсь…
— Было бы разумнее обобщить все имеющиеся факты для того, чтобы принять оптимальное решение.
— Я не решаю эти вопросы без Кристофера.
— Он не может определять ваши решения. Он, конечно, надувает щеки, изображая свою значимость, но это ничего не значит. Вы не обязаны послушно следовал» его указаниям.
— Я этим не занимаюсь.
— А почему вы так боитесь встретиться со мной без своего наставника?
— Я не боюсь встретиться с вами. — Ответ прозвучал зло.
— Ну и прекрасно, тогда завтра в…
— А что скажет Стелла?