– Зря ты ввязываешься, – нарушила она неловкое молчание. – Мне это не нравится.
– Ага, сейчас тебя послушаю и побегу домой к мамочке, – Бертилов произнес это необычайно серьезно для себя, будто тролль резко повзрослел за последний час. Влада с удивлением его разглядывала, прислонившегося к книжному шкафу. – На самом деле фантом заберет какую-то часть твоей души и что-то, из чего он будет сделан как личность.
Часть души… Об этом Влада слышала раньше и даже видела собственными глазами. Когда-то ее отец просил у приятеля-тролля создать фантом, чтобы тот учился за него, пока он решал свои проблемы. Отца уже много лет не было в живых, а его фантом закончил Носферон, стал преподавателем в Универе и продолжал существовать… Когда фантом отца встретился с Владой, то даже не узнал ее. Ведь часть души, которую тогда забрал у Виктора Суморока тролль Григо Бертович, была взята в минуту злости и раздражения. Фантом усердно трудился на преподавательской ниве, хотя отец ненавидел рутину.
– Я даже не представляю себе, как это, когда из тебя делают фантом…
– Не боись, – Егор сел на диван рядом с Владой. – Я же не Колыванов и не гоблин какой-нибудь, все сделаю в лучшем виде. Но главное, что это не смертельно, и, когда все закончится, Гильс тоже будет в порядке. Мы будем в это верить. Так ведь?
– Да, хорошо. Делай побыстрее… – Влада зажмурилась, сжав локти ладонями, но вдруг услышала, что тролль тихо посмеивается.
– Нет, ты открой глаза-то, – попросил Бертилов. – Я должен в них смотреть. И вообще, прекрати трястись! Я же не укол делаю и не зуб выдираю, а забираю часть тебя, чтобы сделать твою копию.
– Да, я помню из троллеведения, и не только… Фантом создается из какой-то части личности, души, – Владу бил нервный озноб, с которым ей было сложно справиться. – Ты должен выбрать что-то такое… Например, у меня полно разных страхов… Еще иногда неуверенность в себе, бессонница, лень. Можешь это забрать, а?
– Это не часть души, – возразил тролль. – У нас есть час времени, давай просто поболтаем. И вот еще что… – Тролль запнулся. – Ты… должна дать мне разрешение.
– Какое разрешение?
– Я все-таки нечисть и собираюсь проникнуть в твои мысли, вмешаться в сознание. Это как разрешение войти через порог. Простой сакрал приглашения… Ты знаешь, как его сказать.
Влада, запинаясь, произнесла сакрал, страшно неловко себя чувствуя. Ведь одно дело – разрешить нечисти перешагнуть порог твоего дома, квартиры, а другое – войти в твое сознание, покопаться там и вытащить что-то полезное, как из кладовки. Вдруг она так нервничает, что сорвет и этот план? Что тогда? Если нервы помешают троллю создать правильный фантом?
– Год назад в Пестроглазово я торчал дома у своего приятеля Гильса, прятался от мамаши после истории с канарейкой. М-да, идиотская была канарейка… – Егор закинул руки за голову, откинулся на спинку дивана и уставился на ярко-рыжий от закатного солнца потолок. – В тот день мне было как-то беспокойно, типа все думал, что-то будет, гроза или кто-то придет. А потом в дверь позвонили, и пришла ты. Так мы с тобой встретились впервые. Помнишь?
– Я ничего не знала о нечисти и испугалась до полусмерти, когда погас свет в столовой, а у тебя зажглись в темноте глаза, – продолжила в тон ему Влада, стараясь унять дрожь. – Закрылась в ванной, как дурочка, и чуть с ума не сошла там от ужаса…
– Нормально! Я бы на твоем месте, наверное, уполз в сток ванны, – поддержал ее Егор. – А ты супер, вышла оттуда и приняла тайный мир, нас, нечисть, как данность. Это говорит о том, что ты сильная, но не физически. Физически ты до смешного слабая. Я бы не смог так жить на свете. Когда руки не могут подтянуться на перекладине, невозможно нырнуть в воду и сидеть там сколько влезет, а какой-нибудь вампир толкнет плечом – и у тебя появляется синяк… Ты сильная, потому что ты среди тех, кто сильнее тебя физически, но ты улыбаешься и делаешь вид, что все нормально. Да еще задираешь всяких там вроде Тановской…
– Захвалил.
– Я строю твой образ, – отмахнулся Бертилов. – Ты нервная и злишься на себя за это. Когда волнуешься, твои глаза чернеют, хотя в обычное время они серые. Об этом никто не знает, но они с разноцветными крапинками. Это знаю только я. Волосы… – Тролль повернул голову и скользнул взглядом по волне волос. – Волосы – отдельная тема. Когда ночью идешь по набережной и смотришь на темную воду, огни на Москве-реке от Сити… Они напоминают мне это…
Любой девчонке такие слова были бы как бальзам на душу. Не то чтобы Влада стеснялась своей внешности. Теперь, когда жизнь подошла к пятнадцати, жаловаться на внешность не приходилось – не как в первых классах. Просто когда это говорил Егор, его слова странно волновали. Все-таки Бертилов симпатичный, нельзя это не признать. В нем нет притягательной хищности Гильса, зато есть раздолбайское мальчишеское очарование.
– Ты вошла, и я сразу забыл про мамашу, канарейку, учебу и даже про друзей, – продолжал тихо Бертилов. – Потому что увидел что-то необычное, то, что раньше видел только во сне. Девчонок вокруг всегда много, я любую могу обморочить так, что она не поймет… А что подумала ты, когда впервые меня увидела?
– Я стояла на крыльце, а ты открыл дверь, – начала вспоминать Влада. – Я подумала: «Вот балбес! Серьга в ухе, волосы как пакля. На улице я бы от такого убежала подальше… А глаза как майская трава».
– Волосы я расчешу к восемнадцати, – веселым голосом пообещал тролль.
Влада продолжала нести какую-то ерунду, ни о чем не задумываясь и забыв про нервный озноб, страхи, сомнения. Она рассказала ему все, даже про детские сны, когда ей являлся зеленоглазый мальчишка, которого она будто бы знала всю жизнь.
– Честно! У меня даже фигурка была похожая на тебя, и я с ней разговаривала. Почти как мы с тобой сейчас говорим. Но тогда ты молчал и только меня слушал…
Стены комнаты незаметно отодвинулись, исчезли, и Влада поняла, что они с Егором сидят не на диване, а на поваленном дереве в лесу, вокруг все трепещет от пения птиц, солнечных искр в листве и стрекоз, которые проносятся мимо, сверкая радужными крыльями…
Волшебный лес, где радостно пело лето, а воздух был напоен запахами травы и сосновых иголок, а главное – счастьем. Здесь хотелось остаться навечно, забыв обо всем на свете. Где-то позади, словно в далеком кошмарном сне, осталась Москва с убийственно-закатным солнцем, опускающиеся сумерки, а вместе с ними опасность и горечь. Все это улетело далеко и казалось нереальным.
– Как тебе тут? – спросил Егор, вставая и протягивая ей руку. – Пойдем погуляем…
Только вот разве это был Егор? Протянув руку и встав со ствола дерева, Влада с изумлением разглядывала хозяина этого леса. Как же мало надо было Бертилову, чтобы стать совсем другим! Всего лишь причесаться, отмыть лицо от вечной грязи, надеть что-то, кроме рвани…
– Бертилов, ты, что ли?! – Влада в изумлении разглядывала этого юношу, не в силах оторвать глаз. Если на свете существуют лесные боги, сейчас перед ней стоял один из них. Разве что серьга в ухе осталась да привычная ухмылка и взгляд пронзительно-зеленых глаз.