Диня с потолка заверещал, пытаясь освободиться, когда одна из черных рук принялась крутить его лодыжку. Эдик не издавал ни звука, видимо от ужаса потеряв сознание.

– Царева, пошла к черту, – разозлилась Влада. – И осиновый кол в пакетике с собой забери, не смеши…

Влада вскрикнула, когда холодная липкая гадость вдруг сжала ее локти, чуть не вынув плечи из суставов. Ничего, терпеть можно. Если ее действительно не убить, главное – забыть о боли и думать о чем-то другом. Например, как Гильсу станет лучше с минуты на минуту, когда сработает план Бертилова.

– А домовых тебе не жалко? А тролля? – подняла брови Анжела. – Ему сейчас бо-ольно, ведь тролли не слишком сильны физически. Ручки-ножки переломают. Морочить нежить, у которой нет разума, ему сложно… На, поговори со своим вампирчиком, – Анжела поднесла телефон к лицу Влады. – Давай, и нагруби ему что-нибудь. Вот он взбесится! Скажи, что ненавидишь его, что он тебя никогда не поймает. Это еще больше его раззадорит!

– Я не буду этого делать!

– Будешь! Или сущи переломают твоему троллю все кости… А оба домовых… им будет очень бо-бо.

Анжела кивнула на потолок, и Диня издал визг, когда черное щупальце обвилось вокруг его шеи.

– Если не жалко домовых, вспомни про деда, – продолжала Анжела. – Твой старикашка… Я помню, как он со своей палочкой ковылял через двор и вечно путался под ногами. Представь: ты отказываешься звонить, а сущи с треском ломают кости ему. Ой-ой, как ему больно…

– Заткнись! Давай телефон!!!

Экран светил в лицо, слышались долгие-долгие гудки. Гильс долго не брал трубку. Прошла почти минута, когда на том конце ответили.

– Алекс, я уже в порядке, поговорим потом… – в конце концов послышалось в телефоне. Голос был глухой и раздраженный.

Анжела сделала выразительный кивок головой в сторону потолка.

– Гильс…

– Влада?! С ума сошла мне звонить?! – В голосе звучали ярость и растерянность одновременно. – Ты что?! Мои подконтры только что разорвали тролльского фантома, Огнева! Я целых пять минут как не хочу тебя убить, потому что только что увидел твою смерть… Ты… все сорвала, понимаешь?!

– Гильс… я ненавижу тебя, и ты никогда меня не поймаешь, – выдохнула Влада.

– Приблизительно сообразил, почему ты звонишь, – после некоторого молчания в трубке раздался сухой голос Муранова. – Ты не одна там, и с тобой явно не друзья.

– Огнева, ты издеваешься? – громким шепотом вмешалась Анжела, тараща глаза. – Тебе деда не жалко? Ну ты даешь, эгоисточка. Старичку сейчас плохо будет, да и кикиморе его, стоит мне только мысленно приказать… А ну хами ему как следует!

– Пошел ты, Гильс… – Влада заставила себя произнести слова, будто каждое было тяжелым камнем, которым она разбивала что-то хрупкое и бесценное. – Тебе… меня… никогда не поймать. Ненавижу тебя…

– Не смей мне этого говорить! Я же… о, ч-черт…

– Скажи ему, что будешь в Козихинском переулке и что не боишься его, – громко приказала Анжела.

– Я буду в Козихинском переулке, и я тебя не боюсь.

«Встретимся, а там будь что будет, – пронеслась в голове мысль. – Во всяком случае, деда не тронут, это главное».

– Можешь не говорить, где ты будешь. Я иду.

В трубке послышались короткие гудки, и Анжела показала большой палец с издевательской усмешкой.

– Молодец, Огнева! Все как надо. Он ничего не соображает… А теперь – вперед!

Влада не удержалась и вскрикнула от боли, когда сущи потащили ее из кухни, снова зацепив почти зажившую коленку о дверной косяк. Черные липкие руки волокли ее прочь из квартиры, приподняв над полом, не давая ни пошевелиться, ни вздохнуть.

Пронесся мимо квартирный коридор с запыленными зеркалами, в которых на секунду мелькнуло ее бледное лицо в окружении черных извивающихся и гнущихся во все стороны рук, быстрый и стремительный путь вниз по лестницам, подъезд и сдавленный визг консьержки, уличная темнота…

– Егор! – Влада коротко вскрикнула, увидав, как возле опрокинутого навзничь дивана тролль отчаянно борется с сущами, которые повисли на его плечах и обмотали лодыжки, пытаясь повалить на землю.

– Владка, держись! – Тролль рванулся было к ней, но не устоял на ногах, когда ему на спину прыгнули сразу несколько черных тварей. – Держись! Я что-нибудь придумаю… Да отвалите вы, мерзость!

Крики Бертилова стихли позади, когда сущи, остановив поток машин, ринулись через дорогу.

Глава 17 Свидание в темноте

* * *

Нежить Сумороков тащила Владу по ночным улицам так стремительно, что она потеряла ориентацию в пространстве: где земля, где небо… В лицо бил горячий и душный ночной ветер, мелькали огни уличных фонарей, белые полосы разметки на асфальте и горящие светом окна, испуганно шарахались прохожие.

Интересно, как дневное право объясняло им то, что они видели сейчас, в самом центре Москвы? Владу волокла за собой черная река, не давая вырваться, обхватив все тело цепкими липкими шупальцами. Трудно было представить, что когда-то эта нежить служила верой и правдой ее отцу. Теперь она помогала убить его дочь. Впрочем, по носфераторике они проходили тему «Отсутствие эмоций у низшей формы нежити, подконтрольной вампирам». Вряд ли сущи будут терзаться, когда все закончится.

«А ведь та ведьма была права, что опасность в квартире. Даже Даша их замечала, но ее никто не слушал. Сущи-то в это время сидели в стенах и вентиляции, все вынюхивали и подслушивали. Интересно, хоть одна ведьма сможет почувствовать то, что сейчас произошло, и позвонить Жорику? А каково сейчас Егору, которому выкручивают руки эти твари… Хоть бы ни он, ни домовые не пострадали… И дед с Марой», – проносились в голове мысли. Сознание собственной беспомощности бесило. А вот Анжела, весело напевая, шагала рядом, размахивая полиэтиленовым мешком, в котором болтался осиновый кол.

– Сейчас наш вампирчик идет по следу, идее-ет… – нараспев комментировала Царева. – Идет-идет, крадется, его добыча рядом. Ага… – Она остановилась около дома номер тринадцать, того самого, который был хорошо знаком Владе. – Тут отличное место, около мурановского логова. Так… отпустите ее, мы на месте.

Анжела махнула сущам рукой, и те бросили Владу на асфальт посреди переулка, отползая к стенам и скрываясь в водосточных трубах, исчезая в люках, протаивая в стенах домов, как уходящая в песок черная вода. Ночной переулок светил окнами и тусклыми фонарями.

– Мой дед… Мара… Что с ними? – выдохнула Влада, едва смогла говорить.

Анжела, посмеиваясь, показала большой палец.