— Оля… В свое время ты все узнаешь. Главное — мы вернулись.
— Это все из-за аварии, да? — Девушка смотрела мне прямо в глаза.
— В общем, да, — неохотно ответил я, дотронувшись рукой до того места, где была вживлена пластина.
Мы сели на топчан.
— Послушай, — нерешительно начал я. — Я бы не хотел, чтобы о происшедшем знали наши ребята…
— Я ничего им не сказала. — Ольга прильнула ко мне. — Ты помнишь, как ты нес меня на руках?
— На руках? — Я с удивлением уставился на нее. — С чего это?
Ольга рассказала, как мы добрались домой.
Я мгновенно покрылся потом. Как мне это удалось?
— …лицо твое было похоже… на маску, а глаза стали будто стеклянные…
«Знала бы ты, на что было похоже во сне твое лицо», — я невесело улыбнулся.
— Сколько? — спросил я.
— Чего сколько? — Ольга непонимающе посмотрела на меня.
— Сколько я тебя нес? У меня дико болят все мышцы, будто меня через мясорубку прокрутили.
— Ну, точно не знаю. Минут тридцать, наверное. Как твоя рука?
Я посмотрел на порез. Рана уже затянулась и покрылась коркой, но все равно еще болела.
— В норме.
Ольга внимательно смотрела на меня.
— С тобой все в порядке?
— В настоящий момент да.
— Пойдем умоемся, ребята ужин приготовили.
Я поднялся с кровати и увидел, что перепачкал все покрывало.
— Дима?
— Я за него. — Я стал стаскивать с себя майку.
— А я знаю, о чем ты думал там, в болоте. — Глаза Ольги заблестели. Они сияли той же голубизной, как умытое ливнем небо.
(Секс, грязный, грубый секс.)
— Знаешь, и хорошо, — отрубил я, чувствуя, что краснею.
(Ты любишь, любишь?)
Я взял мыло и полотенце, вспомнив свои ощущения. От воспоминаний по моему телу прошла дрожь.
— Пойдем после ужина на море?
(Ты когда-нибудь занимался этим в воде?..)
Я вздрогнул, чуть не выронив мыло. Колючий холодок пробежал по спине. Внимательно посмотрел на Ольгу. Она призывно и многообещающе улыбнулась.
— Нет, — поспешно ответил я, пожалуй, слишком поспешно. Брови Ольги удивленно взметнулись вверх.
— Уже поздно, да и рука разболелась, — сконфуженно сказал я и торопливо вышел наружу.
Умывшись, я подошел к костру и сразу поймал затравленный взгляд Дианы. С запада, где начало темнеть небо, уже доносились первые раскаты грома. Солнце окрашивало края надвигающихся туч в ослепительно-желтые тона и светило в случайные просветы, словно блестел чистейший топаз.
— Как у вас тут дела? — беззаботно поинтересовался я, присаживаясь на скамейку.
Мне показалось, что Ди хотела что-то сказать, но передумала.
— У нас все нормально, а вот где вы пропадали более десяти часов? — Вит в упор смотрел на меня.
— Гуляли, — я удивленно взглянул на него. — Это ведь не запрещено?
— Нет, не запрещено. Но тебе не могло прийти в голову, что мы волновались?
— Право, мне очень неловко, что мы заставили вас волноваться.
Из домика любви вышел Дэн. Вид у него был расстроенный.
— С Зиной что-то неладное, — задумчиво проговорил он. — Мне пришлось закрыть ее в клетке, — добавил он.
(Ирина настояла на том, чтобы Дэн взял с собой небольшую переносную клетку для Зины. «Отправляясь в такую дальнюю поездку, всегда нужно рассчитывать на непредвиденные обстоятельства», — говорила она.)
Мы сели ужинать.
— Осталось еще две банки тушенки, — сообщила Ира, — и две банки рыбных консервов. Сухари тоже заканчиваются, — добавила она озабоченно.
— С ней это впервые, — продолжал Дэн, вороша угли палкой. Ирина присела возле него и мягким движением взяла укушенную руку парня.
— Нужно обработать рану. — Ира разглядывала его ранку. Лицо девушки стало серьезным. — Это, между прочим, вас тоже касается, товарищ, — обратилась она ко мне.
Дэн кинул палку в костер и сел за стол.
— Я уже свою обработал. Спиртом.
— Внутрь? — Вит зачерпнул ложкой рис.
— Ну да. Что я, дурак, что ли, лить его на рану. — Дэн жадно накинулся на еду.
Ира вздохнула:
— Господи, ну что за дурачок.
Стал накрапывать дождик. Первые капли приятно холодили горячую от солнца кожу.
— Кто не работает, тот ест, — с блаженным видом проговорил Дэн, выскребая остатки риса. Настроение у него заметно поднялось, и он засиял, как медный грош.
— Иришка, спасибо. — Вит чмокнул Ирину в щеку и снова полез за сигаретами.
Диана смотрела на него с явным неудовольствием.
— Вскипятил бы мне лучше воды, у меня голова грязная, — сказала она.
Вит скорчил физиономию. «Вскипятил бы воды, постирал бы мое белье, принес бы мне попить, отвел бы пописать…» — говорил его взгляд.
— Ты же вчера ее мыла.
— И что? Это Дэн с Димой могут спать, есть и в туалет ходить в одном месте. Здесь такая грязь…
Дэн грустно покачал головой.
— Однако как много о себе узнаешь нового. Я не испытываю потребности мыть голову каждый день, так как не сую ее в грязь. Думаю, Дима солидарен со мной, — сказал он, прищурив глаза.
Ди окинула Дениса испепеляющим взглядом, после чего поднялась и направилась в дом, демонстративно покачивая красивыми бедрами.
Я улыбнулся про себя.
— Дэн, ну сколько можно? Ну ладно, ты со мной не считаешься, но люди уже скоро стреляться будут только от одного твоего появления, — в сердцах бросила Ирина, убирая со стола посуду.
— Ира, я помогу, — поднялась с места Ольга.
* * *
Диана вошла в дом и с силой захлопнула за собой дверь. В окне звякнуло стекло.
— Твою мать! — вырвалось у нее. Она сжала кулачки и крепко зажмурилась, пытаясь совладать с собой. Простояв так некоторое время, она открыла глаза и глубоко вздохнула, собираясь с мыслями.
Черт! Вся эта поездка стала надоедать ей уже на второй день. Вместо ожидаемого романтического путешествия — обыкновенный поход, вместо мягкого белого песочного пляжа — колкие камни, вместо шоколадного загара — облезлая кожа, как у больного проказой, вместо уютных номеров — жесткие деревянные топчаны с соломой.
Язвительные шуточки Аверина приводили в бешенство. Шут гороховый! «И почему Виталик не заткнет ему рот?» — в бессильной ярости думала она. А этот наглый, вечно невозмутимый Стропов!