Подполковник медслужбы Авраимов был в бешенстве, хотя для остальных врачей поступок Кости был просто героическим.
– Ты что, старлей, окончательно охренел?!! Ты рисковал собой и сотрудничал с врагом! С ума все сошли…
– Ну, так поставьте меня к стенке! – не выдержал Новиков. – Юрий Гаврилович, мы – в окружении, постоянные стычки с бандеровцами, артобстрелы, украинская авиация бомбит… Со дня на день будет штурм. Я сейчас только работой и спасаюсь, иначе совсем «крыша съедет».
– Ладно, Костя, я тебя понимаю. Но и ты пойми меня, как командир, я отвечаю за всех вас. А твой сумасбродный поступок… – Юрий Гаврилович молча протянул руку. – Спасибо за медикаменты, они нам очень нужны.
Старший лейтенант Новиков кивнул и ответил крепким рукопожатием.
– Иди, отдохни и заступай на дежурство. Сменишь капитана Максименко в послеоперационной палате.
Дежурство, короткий отдых – и снова многочасовые операции под аккомпанемент разрывов бомб и снарядов. Снова – поток раненых и искалеченных пятнает кровью стерильные простыни операционных столов под ярким светом бестеневых ламп.
Вместо отдыха подполковник Авраимов огорошил военврачей еще одной новостью:
– Наши разведчики сообщают, под Славянск перебрасывают карательный спецбатальон «Азов».
– Значит, скоро – штурм, – констатировал сразу посерьезневший капитан Асмолов.
– Это будет не просто штурм, а тотальная «зачистка» в случае, если наши не удержат позиций. Мы, как представители другого государства, имеем право покинуть зону боевых действий и спасти хотя бы часть раненых.
– А что будет с остальными? – вопрос старшего лейтенанта Новикова был риторическим.
– Раненых мы не бросим, – тихо сказала Ира Митько.
* * *
Как будто мало было бед, что обрушила на Славянск вся остальная «страна победившего бандеровского фашизма»! Война, ежедневные бомбежки и артобстрелы, смерти и увечья людей, отсутствие электроэнергии, недостаток воды и отсутствие санитарных норм. Дефицит продуктов…
Такое могли устроить действительно только фашисты!
Но и это не все. Нацгвардия Украины и войска начали обстреливать окрестности Славянска «Градами», ракеты которых были начинены кассетными противопехотными минами. При залповом огне огромные территории попросту «засеивались» дьявольскими «семенами смерти».
Такая мина-«лепесток» не убивала, а калечила, отрывала стопу, уродовала голень, превращая ногу в кровавые лохмотья. Взрыв калечил не только тело, но и судьбу человека.
Минно-взрывная травма, размозжение мягких тканей и костей стопы и нижней трети голени. Перед Константином Новиковым на операционном столе лежал немолодой уже мужчина. Страшную новость об ампутации он воспринял, на удивление, спокойно.
– И с протезом люди живут. А чего мне? В космос лететь не собираюсь, дочку вырастил, сейчас в Донецке учится на учителя, замуж прошлой осенью выскочила. Я на металлургическом заводе, на горячем стаже «отпахал» почти двадцать лет. Нормально, режьте, доктор.
– Ира, делай премедикацию, давай наркоз. И поможешь мне с ампутацией.
– Но я же…
– Все остальные хирурги заняты, а один я не справлюсь.
– Хорошо, Костя, – лицо молодой женщины стало одного цвета с белой хирургической маской, но она взяла себя в руки.
Да, созерцание изорванной конечности и перспектива ее ампутации оптимизма не прибавляют. Но делать нечего, иначе раненый попросту умрет. От болевого шока, от потери крови, от заражения и гангрены. Константин Новиков решил действовать максимально щадяще, если это вообще возможно при такого рода операции.
Ирина подложила стерильный валик под изуродованную ногу, затянула жгут выше места ампутации.
По капельнице медленно поступала плазма, компенсируя сильную кровопотерю раненого. Прерывисто пищал кардиомонитор.
– Скальпель?
– Скальпель, – в руку хирурга лег острейший блестящий хромом инструмент.
Константин Новиков сделал разрез на уровне ампутации и повел вниз вдоль малоберцовой кости. Он «выкраивал», формировал лоскут на культю. Кожно-фасциально-надкостничный лоскут хирург отпрепарировал до места перепиливания кости. Затем рассек фасцию голени, мышцы и межкостную перегородку.
– Распатор Фарабефа изогнутый.
– Держи.
– Ира, оттяни мягкие ткани марлевым ретрактором. Придержи…
Инструментом, напоминающим долото, Новиков обработал надкостницу. Затем острым скальпелем по переднему и внутреннему краю большеберцовой кости надсек ее. Распатором Фарабефа сместил надкостницу подальше от места распила.
– Костный фиксатор Фарабефа.
– Возьми.
Костя Новиков взялся за ампутационную дуговую пилу. С противным скрежетом зубья впились в обнаженную, розовую на фоне темно-красных мягких тканей кость. С каждым движением полотно пилы, напоминающей отдаленно лобзик, вгрызалось все глубже в костную ткань. Вся эта жуть называется транспериостальным способом перепила.
Треугольный гребень большеберцовой кости хирург спилил под сорок пять градусов, отступив десять миллиметров от распила. Затем острые края удалил костными кусачками Люера и сгладил рашпилем. Та еще картина: посреди кровавых ошметков «зачищать» острые кромки спила кости напильником, словно какой-нибудь черенок от лопаты!
Малоберцовую кость хирург ампутировал на два сантиметра короче большеберцовой.
– Ира, выделяем крупные сосуды и накладываем лигатуры. Кетгут, «тройку».
Вместе они наложили лигатуры на переднюю и заднюю большеберцовую, а затем и на малоберцовую артерии. Потом таким же образом перевязали и более мелкие кровеносные сосуды.
Теперь нужно было еще и усечь нервные пучки. Если сделать это небрежно, то последующие фантомные боли пациента будут просто адскими!
– Коли новокаин в эпиневрий – оболочку нервного пучка, – если этого не сделать, то раненый, даже под наркозом, получит мощнейший болевой импульс.
– Острое лезвие бритвы.
– Держи.
Быстрым и резким движением обычного бритвенного лезвия «Нева», только, разумеется, стерильного, Новиков отсек нервы.
Хирург убрал кровавые ошметки плоти с операционного стола. Они тяжело плюхались в оцинкованный таз на полу операционной.
Кожно-фасциально-костничный лоскут приложили к распилу костей, наложили швы на фасцию и кожу. Константин Новиков поставил еще и дренаж, на всякий случай. Под конец операции руки по локоть и халаты хирургов на груди были пропитаны кровью.
Ирина Митько от пережитого кровавого кошмара едва держалась на ногах. Костя подхватил ее под локоть и вывел в предоперационную. Помог стащить пропитавшуюся потом и кровью хирургическую одежду.