— Селине? — переспросил Ник, и его глаза неожиданно расширились. Я отдала ему должное за понимание, что Селина в качестве врага — это повод для беспокойства. — Как…
— Ее освободили, — спокойно закончил Этан. — И в свете того, что у нее осталось незаконченное дело, — он кивнул в мою сторону, — мы ожидаем ее возвращения в Чикаго. Однако у нас нет свидетельств, что она затаила зло именно на вашу семью. Видимо, вас выбрали потому, что вы, скажем так, оказались стратегически удобными.
— Какие улики указывают на ее причастность? — спросил Скотт, с любопытством склонив голову набок.
— Письма были отправлены с адреса, который, как мы считаем, принадлежит ей. И Питер сознался, — сухо добавил он.
Скотт тихо присвистнул:
— Это не сулит ничего хорошего. Совсем.
Все замолчали. Морган, к моему удивлению, хранил молчание, но, посмотрев на него, я увидела неестественную бледность на его щеках. Глаза широко распахнуты, взгляд напряженный и сосредоточенный на крышке стола перед ним, словно он обдумывает что–то серьезное. Полагаю, новые преступления, совершенные твоим бывшим Мастером — вампиром, создавшим тебя, — серьезный повод для размышлений.
— Что ж, — произнес папа Брек, поднимаясь из кресла, — полагаю, дело сделано.
Ник нарушил молчание:
— Постойте, я хочу кое–что сказать.
Все повернулись к нему.
— В Чикаго есть три Дома, — сказал он. — Больше, чем в любом другом городе в США. Именно здесь вампиры объявили миру о своем существовании, и он становится центром деятельности вампиров США. Чикаго — ключевая точка для американских вампиров. Я знаю о рейвах, — продолжил Ник, и в комнате воцарилась такая тишина, что слышно было, как муха пролетает. — Может, раньше у вас были оправдания. Пока вы прятались и вампиры казались мифом, персонажами фильмов ужасов, возможно, было нормально — притворяться, что рейвы не более чем предмет необузданного воображения отдельно взятого человека. Но все изменилось. Это ваш город. И Совет в курсе. И сами вампиры, и нимфы, и эльфы знают, и оборотни, — спокойно и серьезно произнес он и посмотрел мне в глаза.
Не знаю точно, что я там увидела. Не уверена, что могу описать свои эмоции словами. Но там была бездна — колодец опыта, жизни, любви и утраты. Богатство человеческой истории, может быть истории оборотней, и как следствие, на самом дне, — утрата вкуса к жизни.
Ник поднялся и встал рядом со столом, уперев руки в бока.
— Очистите ваш чертов город, или кто–то другой сделает это за вас.
С этими словами он оттолкнул кресло и вышел. Папа Брек последовал за ним. Вампиры молчали, когда Люк провожал оборотней из кабинета и закрывал за ними дверь.
Этан положил ладони на стол.
— Итак, — сказал он, — полагаю, этот кризис разрешился.
— Не уверен, — заметил Скотт, вставая и пододвигая свое кресло к столу. — Я не был готов связываться с «Трибьюн» или Тейтом, но новости о Селине тоже не успокаивают. Имею в виду, отличная работа — вы быстро разобрались с этим вопросом, но я предпочел бы, чтобы Питер действовал сам по себе.
— А я бы предпочел, чтобы Кадоган не служил для Селины призывным пунктом, — мрачно произнес Этан. — Понимаю твое беспокойство. Я также предлагаю оставаться на связи, на случай если информация о возвращении Селины в Чикаго или о ее будущих планах выйдет на свет.
— Согласен, — поддержал Скотт.
— Согласен, — ответил Ной.
Мы все посмотрели на Моргана. Он продолжал отсутствующе рассматривать стол с болью во взгляде. Возможно, он наконец принял близко к сердцу правду о Селине и о хаосе, который она пыталась вызвать. Горькая пилюля…
— Согласен, — наконец тихо произнес он.
Этан встал и направился к выходу вместе с остальными вампирами. Он открыл дверь, вежливо попрощался с Ноем, Скоттом и Морганом, и в кабинете остались только , Люк, Малик и я.
— Полагаю, за последние пару дней вам довелось многое пережить, — сказал Этан. — Отдохните этой ночью, приятного вечера. Поговорим завтра на закате.
Люк, Малик и я улыбнулись друг другу и Этану.
— Спасибо, босс, — сказал Люк и вышел за дверь.
— Вы слышали, что он сказал? — переспросила я с проницательной улыбкой и последовала за ним.
Я свернула за угол коридора, и тут меня окликнул Морган. Он стоял в вестибюле, руки в карманах, в лице и позе соединились гнев и поражение.
— Мы можем поговорить?
Я кивнула, мой живот внезапно заныл от предчувствия схватки. Он открыл дверь, и я вышла следом. Туман поднимался над улицами, холодный ветер дул в сторону Гайд–парка.
— Почему ты мне не сказала? — спросил он, когда мы вышли на тротуар, его голос прозвучал излишне громко в тишине ночи. — Об угрозе, о репортаже? Ты могла прийти ко мне со всем этим и все рассказать, когда мы были в доме твоих родителей.
Я осмотрелась, убедилась, что любой вампир через окно услышит наш разговор, и взяла его за запястье. Провела за собой по тротуару и за ворота, затем по улице за угол, где не было папарацци. Может, они растворились в дожде, словно злобные ведьмы.
— Я действовала как Страж, — сказала я ему, когда мне показалось, что мы достаточно далеко от чутких ушей и можем обменяться парой личных тайн. — Это было дело Кадогана.
Морган скрестил руки:
— Это было дело Дома. Мы все имели право знать.
— Так или нет, но это решать Этану, не мне.
— Ты служишь Стражем и действуешь в интересах своего Дома. Что для него лучше, определять тебе, не Этану
Я не могла не согласиться с этим утверждением в принципе, но не была готова признаться в этом Моргану.
— Даже если бы решение оставалось за мной, — ответила я, — это было мое решение, не твое. Я понимаю, что ты бы хотел получить эту информацию, но я не служу стражем Дома Наварры.
— О, мы это четко понимаем, Мерит, — его голос сочился сарказмом. — Совершенно ясно, кому принадлежит твоя преданность.
Я устала от постоянных подколов, поэтому нанесла ответный удар:
— А твоя преданность не принадлежит Селине?
Его щеки залились краской.
— Посмотри мне в глаза и скажи, что твой Мастер не принимал решения, касающиеся «дел Дома». И если ты что–то знал о том, что она сделала или что она coвсем слетела с катушек, ты наверняка не поделился бы с нами
Он сердито посмотрел на меня:
— Я не знал ничего такого, что могло бы подвергнуть опасности остальных. И делал то, что считал правильным.
— Я тоже.
— Да, уступая Этану.
Я закатила глаза:
— Господи, Морган! Он — Мастер моего Дома. Что, по–твоему, я должна сделать? Начать восстание? Если бы ты разговаривал с одним из неофитов о неподчинении твоим приказам, ты бы подстрекал его к мятежу?