«Дурацкое слово „скоро“, — подумала про себя, — „скоро“ — это сколько: день, неделя, месяц или год?» — и раздраженно захлопнула книгу.
Немного посидев, я обрела душевное равновесие и благоразумно решила не торопить события. «Все образуется — кости никогда меня не обманывали. Да, предсказания были туманны и расплывчаты, но когда они чудесным образом сбывались, все становилось яснее ясного» — так утешала я себя. В конце концов решила довериться гаданию.
Я еще раз прокрутила в уме свои рассуждения о деле Терновского и пришла к заключению, что, если следовать предсказанию гадальных костей, «веселая» вдова не убивала своего покойного мужа. Сначала сама мысль показалась мне нереальной — настолько я была уверена в виновности Маргариты Витальевны. А затем решила все же проверить эту версию. Неожиданно я вспомнила свое незабываемое посещение клуба «Параллелепипед» и машину «веселой» вдовы у входа.
Мне пришла в голову сумасшедшая идея найти неизвестного, что был за рулем красного «Форда-Эскорт». Тогда я получу ответы на многие мучающие меня вопросы. Оставалось одно — вновь отправиться к вдове Терновского.
Я позвонила Маргарите Витальевне и предупредила ее о своем визите.
Увидев «веселую» вдову во второй раз, я отметила про себя, что убийство мужа пошло ей на пользу. Она выглядела лучше прежнего.
— Маргарита Витальевна, я вынуждена констатировать, что вы являетесь подозреваемой номер один в деле об убийстве вашего мужа. Во-первых, вы давно не ладили с ним. А тут еще, как назло, появилась любовница. И вы решили мужу отомстить. Во-вторых, вы не одобряли идеи проведения частного расследования и с легкостью приняли официальную версию об ограблении. Так что мотив налицо.
Терновская наигранно рассмеялась:
— Я убила собственного мужа? Я? Его жена? Это просто нелепое предположение! Заявляю вам, что я никого не убивала, в том числе и своего мужа.
А все ваши измышления по поводу моей так называемой причастности к преступлению просто смехотворны.
— Смехотворны не смехотворны, но они существуют. Кроме того, все это подкрепляется отсутствием алиби. Жильцы вашего дома видели, как вы уехали из дому утром, точнее, около одиннадцати, а вернулись после пяти часов вечера. За это время можно было не только мужа убить.
— Это совсем не так. В прошлую пятницу я ездила за покупками.
— Куда конкретно?
— На Немецкую улицу. Я прошлась но всем бутикам.
— Что-нибудь купили?
— Нет, ничего подходящего.
— Если вы ничего не купили, вряд ли продавцы вас запомнили. Через них каждый день проходят сотни людей. Боюсь, вам теперь трудно будет подтвердить свое алиби. Все говорит против вас.
— Хорошо. В тот день я была у знакомого.
— Вы имеете в виду друга Или любовника?
— Именно знакомого.
— Он случайно не имеет доверенности на вождение вашей машины?
— Откуда вы знаете?
— Приходилось встречаться.
Терновская настороженно посмотрела на меня.
— Не волнуйтесь, по делам службы, — добавила я. — Кроме того, мы с ним лично не знакомы. Может, познакомите нас?
— Нет уж, в этом деле я вам не помощник.
— Между прочим, это в ваших интересах, чтобы с вас сняли подозрение в убийстве вашего мужа.
Маргарита Витальевна нехотя согласилась:
— Хорошо. Я позвоню ему и сообщу о вашем визите.
— Самое главное, предупредите его, чтобы не упорствовал в своих ответах на мои вопросы.
— Простите, как вас зовут?
Этого вопроса я не ожидала услышать, поскольку считала, что уже достаточно намозолила глаза Терновской своими посещениями.
— Иванова Татьяна Александровна. А вашего знакомого?
— Вот его визитка.
— Когда его можно застать дома? Советую вам сказать правду. Иначе я могу прийти в гости и ночью.
— В будни — с утра, где-то до двенадцати.
— А в выходные?
— Его трудно застать.
— Договоримся так. Я приду в понедельник, в десять часов. Предупредите вашего знакомого. До свидания.
Конечно, я могла бы прийти к Гнатюку Артуру Викторовичу — так звали знакомого Терновской — и без звонка Маргариты Витальевны. Но в этом случае я мало что смогла бы узнать о его взаимоотношениях с «веселой» вдовой. Я полагала, что выдвинутые серьезные обвинения против Терновской заставят ее, а следовательно, и его, говорить правду.
Вернувшись домой от Терновской, я сразу же услыхала телефонный звонок.
Это был Серов.
— Ты еще жива после бани? — после традиционного приветствия спросил он.
— Как никогда. — На следующей неделе пойдем?
— Я думаю, следует разнообразить рацион. Допустим, сауной.
— Надо подумать.
— Пока ты думаешь, я хотела бы узнать, найдена ли машина Терновского.
— Еще нет.
— Чем занимается милиция? Вообще, как продвигается следствие?
Что-нибудь нашли?
— Честно говоря, я не знаю. Мне теперь закрыт доступ к информации.
— У тебя же знакомый работает в УВД.
— Да, но в связи с особой важностью дела всех предупредили, что никакой утечки информации не должно быть. И строго за этим следят.
— Как же тебе удалось достать информацию в самом начале расследования?
Тогда следователи не подозревали о существовании тайны следствия?
— В самом начале была версия об убийстве с целью ограбления. Ее и придерживались. Поэтому жесткие меры по сохранению информации отсутствовали.
Другое дело — заказное убийство. Даже следственная бригада после принятия этой версии была перегруппирована.
— Значит, милиция чужими руками жар загребает?
— Даже если и так, тебе не стоит волноваться. Ты за частное расследование в любом случае получишь деньги. Или тебе не дает покоя безвестная слава по раскрытию громкого дела?
— Ты не понял. За державу обидно. Я, девчонка, выполняю работу здоровых мужиков целой следственной бригады. Хорошо, если у кого-то есть деньги, чтобы нанять частного, детектива. Но большинство такой возможности не имеет. Значит, их дела так и останутся нераскрытыми?
— Наших доблестных сотрудников милиции тоже надо понять — они имеют маленькую зарплату, и ту не получают.
— А кто сегодня в России получает? Кому легко? Да и что касается зарплаты, то по сравнению с другими бюджетниками она не такая уж и маленькая.