Она видела, что Бедр-ад-Дину тяжело сохранять неподвижность – его руки сжались в кулаки. Однако он не пытался ее остановить. Он лишь внимательно наблюдал, как она стала рядом с ним на колени.

Колдовские волосы защекотали кожу юноши, когда Фарида склонилась и нежно поцеловала его грудь. Молодая женщина почувствовала, каким напряженным было его тело, как сильно стучало сердце под ее губами. И это было до того, как ее поцелуи заскользили ниже. Когда же Фарида коснулась Бедр-ад-Дина губами под ребрами, мышцы его словно окаменели.

– Тебе больно? – невинно спросила Фарида, посмотрев в глаза мужу.

– Ты прекрасно знаешь, что нет, чаровница, – пробормотал Бедр-ад-Дин.

– Тогда скажи, что ты чувствуешь?

Когда ответа не последовало, Фарида принялась кончиками пальцев ласкать чувствительную кожу внутренней стороны его бедер.

– Так, о мой прекрасный?

Бедр-ад-Дин издал низкий сдавленный стон, когда рука Фариды обхватила его налившийся стержень страсти.

– О Аллах, да!..

Легко удерживая его пальцами, молодая женщина низко склонилась, позволяя горячему дыханию ласкать чувствительную кожу. Возбуждение Бедр-ад-Дина резко усилилось, а когда нежные губы коснулись вершины, по телу прошла дрожь.

– Где ты этому научилась? – прохрипел он.

– У тебя, о мой Бедр-ад-Дин. Я просто следую примеру, который ты показал мне прошлой ночью.

Тихий смех ее мужа перешел в стон.

– Ты способная ученица.

Ободренная, Фарида сомкнула губы, языком пробуя Бедр-ад-Дина на вкус, намереваясь доставить ему такое же удовольствие, какое он доставлял ей. Юноша старался не двигаться и не дышать, чтобы сохранить хоть крохи контроля над собой и как можно полнее насладиться каждым мигом.

Эта беспомощная неподвижность пробудила в Фариде изумительное чувство власти. Ее ощущения никогда еще не были такими острыми: сладкий аромат роз, восхитительный мускусный запах кожи Бедр-ад-Дина, его возбуждающий вкус и пламя, все жарче разгорающееся между ними. Она представила, как муж входит в нее, мужественный и всесильный, и стала нежно сосать, заставив еще один стон сорваться с его губ.

Упиваясь этим звуком, Фарида вздохнула от сладкого спазма желания, пронзившего низ ее живота. Она чувствовала, как ее собственная тайная плоть увлажняется и набухает, а кровь все быстрее несется по жилам.

Бедр-ад-Дин зажмурился и прижал руки к бокам. Жгучие волны наслаждения не давали ему прийти в себя.

Фарида продолжала нежную пытку, желая довести любимого до безумия страсти. Пальцы ласкали налитый ствол и бархатистую нежную кожу, а губы и язык купали в наслаждении чувствительную вершину. Низкий, свистящий рык вырвался из горла Бедр-ад-Дина, и спустя дюжину ударов сердца его бедра поднялись ей навстречу.

Его нескрываемая страсть только усилила желание Фариды, и она принялась сосать еще сильнее, доводя его до головокружения и почти беспамятства.

Бедр-ад-Дин стиснул зубы, схватился за плечи жена и отстранил ее от себя.

– Остановись, о колдунья! Еще миг, и я не смогу дать тебе всего наслаждения, которого ты достойна.

Его голос был сейчас резким и хриплым, а в ярких глазах пылал огонь, когда он поймал ее взгляд.

«Мне этого мало», – мысленно возразила девушка. Она смотрела на мужа, едва не теряя силы от желания. Фарида отчаянно хотела его, жаждала почувствовать его глубоко внутри себя.

Бедр-ад-Дин, наверное, хотел того же. Он бросил жену на себя, так что ее ноги оказались широко расставленными и упирались в его бедра. Чувственный голод внутри молодой женщины превратился в жестокую боль, когда муж обхватил руками ее бедра и поднял над собой. Вцепившись руками в плечи Бедр-ад-Дина, Фарида сделала глубокий, дрожащий вздох, страстно желая наслаждения от первого мига их соития… вздох, стоном сорвавшийся с губ, когда Бедр-ад-Дин исполнил ее немую просьбу. Медленно опуская любимую, он очень нежно вошел в ее трепещущую плоть.

Пронзенная изумительным ощущением от этого первого, столь сладкого мига, Фарида сдержала тихий стон, с восторгом ощутив его внутри, глубоко внутри себя.

И тогда Бедр-ад-Дин начал двигаться, разжигая в ней жаркое пламя. Когда молодая женщина в ответ выгнула спину, руки мужа завладели податливой грудью и принялись ласкать, дразня упругие, твердые, как мрамор, соски. А когда она качнулась к нему навстречу, Бедр-ад-Дин поднялся, еще глубже входя в тело своей прекрасной жены.

Лицо его было напряженным от желания; страсть, которую Фарида читала в его глазах, сдавила ей грудь. Бедр-ад-Дин продолжал двигаться, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Стоны молодой женщины превратились во всхлипывания, отчего силы ее возлюбленного, казалось, все прибывали и прибывали.

Прохрипев имя любимой, Бедр-ад-Дин схватил ее за волосы, чтобы притянуть к себе ее лицо. Он стал целовать ее так, будто хотел украсть всю, до последней капельки, силу воли, какая у нее еще оставалась. Фарида боролась с собой, стараясь сохранить хотя бы крохи сознания, но язык Бедр-ад-Дина ворвался в нее так же властно, как и плоть, что ритмично двигалась внутри. И наконец он начал беспощадными толчками повергать ее тело в лихорадочный вихрь наслаждения.

Молодая женщина жалобно всхлипнула. Она чувствовала, как огонь и всепоглощающее желание нарастают и заполняют ее всю без остатка.

Секунду спустя Фарида вскрикнула и отчаянно забилась в объятиях Бедр-ад-Дина. Волны наслаждения соединились в один бушующий океан и поглотили ее целиком.

В этот момент Бедр-ад-Дин понял, что не может сдерживаться более ни одного мгновения. Сильное тело беспомощно выгнулось, из груди вырвался хриплый стон, и он соединился со своей женой на пути к вершинам блаженства.

Некоторое время Фарида лежала не двигаясь. Ее тело так и оставалось соединенным с Бедр-ад-Дином, грудь была прижата к его влажной груди, голова покоилась рядом с его шеей, их дыхания смешивались, а сердца согласно замедляли свой бешеный ритм.

Макама пятнадцатая

Увы, даже самые долгие сборы заканчиваются. И заканчиваются куда быстрее, чем мог ожидать тот, кто мечтает, чтобы они продолжались бесконечно.

И вот наступил тот день, когда Бедр-ад-Дин взошел на палубу крутобокого корабля, украшенного надписью «Смелый». Фарида, утирая слезы, радовалась тому, что этого не видно под темным чаршафом. Салах печалился, что дочь вновь остается одна. А сам Бедр-ад-Дин уже вглядывался в открытое море, торопя тот миг, когда он встретится с мастером мастеров, который в силах сотворить чудо и создать ловушку для коварной джиннии. Но вот берега земли Кемет растаяли вдали, и вокруг распростерся безбрежный океан.

«Не торопись, сын мой, будь осторожен в своих желаниях, – услышал Бедр-ад-Дин слова мудреца Тети, – ведь неизвестно еще, какой платы захочет мастер за свое удивительное искусство…»