Медленно, со скрежетом, от которого Сетис крепче стиснул рукоять меча, из стены выкатился круглый валун. Через отверстие пробивался свет, там виднелась лестница, ведущая наверх, в Город. Не дожидаясь остальных, Сетис пустился бежать, осознавая, что ударился в панику. Но за ним по пятам стремглав несся Лис, и Сетис понял, что тот напуган еще сильнее. Они взлетели по лестнице, захлебываясь от хлынувших навстречу звуков живого мира, шелеста свитков, запаха чернил и папируса. Остановились они только тогда, когда Лис споткнулся о какое-то ведро, расплескал его и выругался. Сетис, согнувшись пополам, переводил дыхание. Вскоре учащенное биение сердца успокоилось, хотя от влажной сырости по телу то и дело пробегала легкая дрожь.
В предутренней дымке беззвучно лежал Город Мертвых. Посреди широкой площади высился могучий зиккурат, его громада зловеще нависала над девятью Домами Траура. На крепостных стенах несли вахту несколько писцов; рядом с исполинскими статуями Архонов они казались карликами. Все ставни были закрыты, все засовы задвинуты. Далеко в море тихо рокотал гром.
По лестнице неторопливо поднялся Шакал и прошел мимо них, будто не заметив.
Сетис догнал его.
— Ты ранен?
— Не сильно.
— Но… Там, внизу… Почему ты не…
— Мне надо было сказать Повелителю Мертвых два слова. — Он вскочил на первую ступеньку зиккурата, стал быстро подниматься. — Я давно должен был произнести их. Сетис, я больше не Шакал. С этим кошмаром покончено.
Они все вместе стали карабкаться навстречу розовому небу. Вскоре у Сетиса заболели ноги, дыхание разрывало грудь. Наконец они добрались до площадки, откуда Архоны начинали свое путешествие в Сады. Налетел порыв холодного ветра; они обернулись ему навстречу, и Лис удивленно вскрикнул. По бурному морю мчался бесчисленный флот. Корабли, покачиваясь на волнах, заполонили гавань. Ворота Порта были уже открыты; тысячи людей шли по дороге через пустыню. Они спешили к Острову, тащили пожитки, гнали скот, несли на плечах детей.
— Похоже, Джамиль освободил Порт, — сухо произнес Шакал.
От маяка на Оракуле тонкой струйкой поднимался дымок. Сетис пригляделся.
— Значит, у власти теперь Император. Сколько же из Девятерых осталось в живых?
Шакал поглядел вниз. В конюшнях у ворот стояли лошади северян. В предутренней дымке полудикие животные рвались с привязи, вскидывались на дыбы.
Он улыбнулся.
— Полагаю, Сетис, ты не умеешь ездить верхом?
* * *
Аргелин остановился в третий раз. У него в горле клокотало хриплое дыхание. Он произнес прерывистым шепотом:
— До сих пор ничего не слышно. Она в самом деле идет за мной?
— Не знаю. Боюсь оглядываться.
— А я оглянусь. Я должен знать.
— Нет! — Мирани испуганно схватила его за руку. — Если оглянешься, ты никогда больше ее не увидишь!
— Царица вероломна. Что, если позади нас никого нет? Мирани, что, если мы выйдем из этого мира на белый свет и увидим, что все наши старания были напрасны? — Терзаемый страшными муками, он вгляделся вдаль, в маячивший впереди отблеск тусклого света.
Ее голос дрожал от страха.
— Нам скажет Алексос. Он может оглянуться.
— Правда, мальчик? Можешь? — Аргелин подозрительно покосился на него.
— Наверно, да. — Архон повернулся на носках. Его взгляд скользнул по плечу Орфета, устремился вдаль. Потом он посмотрел на Аргелина.
— Говори же! — зарычал генерал.
Алексос опустил взгляд, поковырял ногой камни.
— Ты не всегда был добр ко мне, генерал.
Аргелин оторопел. Мирани испугалась, что сейчас он схватит мальчика, вцепится в горло. Орфет подошел поближе.
Но генерал разжал стиснутые кулаки и прошептал:
— Прошу тебя. — Слова упали между ними, как ледяная капля.
Алексос посмотрел на Мирани, и она поняла, что он вот-вот расплачется. Лицо мальчика покраснело, глаза наполнились слезами.
— Она здесь, — прошептал он. — Прямо у тебя за спиной, ждет, пока мы пойдем дальше. Но не оглядывайся, генерал, пожалуйста, не оглядывайся, иначе Царица сделает так, что она исчезнет.
Аргелин не шелохнулся.
— Мальчик, ты говоришь правду?
Алексос кивнул.
Сначала всем подумалось, что этого будет недостаточно; но потом генерал неожиданно шагнул вперед. Орфет подхватил мальчика и поспешил за ним.
Мирани, оставшись в тишине, прислушалась.
Не слышалось ни шагов, ни дыхания, ни шорохов. Она не сомневалась, что в коридоре у нее за спиной никого нет.
— Ты здесь? — шепнула она. — Гермия?
Ответа не последовало. Она пошла за ними, и солнечный диск стал расти. Он раскрылся у нее в ладонях, засиял, ожил. Стал гибким, превратился в чашу, широкую и мелкую, и она, трепеща от ужаса и облегчения, узнала ее. Это была чаша, украшенная изображением корабля Царицы Дождя, тяжелая и неудобная, такая большая, что приходилось держать ее обеими руками.
А в глубине ее, соскальзывая и падая, суетливо бегал крошечный скорпион.
Они поскакали галопом. Лис оседлал пятнистого коня, а Сетис и Шакал полудикого белого жеребка. Сетис сидел сзади Шакала, крепко уцепившись за его плечи. Люди у них на пути бросались врассыпную.
У Моста Шакал соскочил с коня. От флота отделилась лодка и, набирая скорость, направилась к берегу; Шакал махал и громко кричал гребцам. На носу Сетис разглядел Джамиля в плетеной кольчуге, с мечом на поясе. Его окружали вооруженные воины.
— Не рискуй, — сухо предупредил вожака Лис.
Шакал вскочил на борт.
— Они живы? — вполголоса спросил он.
Джамиль был мрачен.
— Понятия не имею. Но слоны живы.
Шакал сам убедился в этом, когда лодка приблизилась к Острову. Пляж выглядел так, будто здесь прокатилась жестокая битва; песок был усеян растоптанными доспехами и выпущенными наугад стрелами. Но могучие звери радовались жизни: они стояли по колено в море, погонщики бережно промывали им раны, украшали шеи лавровыми венками из веток, наспех сорванных в разросшихся садах святилища.
Шакал бросился бежать вверх по дороге, перешагивая через разбросанные трофеи северян. Сетис едва поспевал за ним. Огненные снаряды разрушили стены, опалили кусты; кое-где пылали остатки костров, от них к небу тянулись тонкие струйки дыма, пахнущего лавандой. День клонился к вечеру, и когда Сетис, задыхаясь, преодолел последние ступеньки, ведущие к Оракулу, ему в глаза ударило слепящее солнце, и он прикрыл глаза рукой, чтобы защититься от его величия.
— Сетис! — восторженно взвизгнула Телия, вырвалась из рук отца и подбежала к брату, обняла его, выронив обезьянок. Он увидел Ретию, рядом с ней — сотника, потом Мантору.