За очередным поворотом, пройденным чуть ли не на двух колесах, я увидела скопление машин. Сбавив скорость, я подъехала ближе. Меня охватило нехорошее предчувствие. И в его подтверждение я заметила знакомый супермодный «БМВ», вмятый в бетонный столб. Я выскочила из машины и протиснулась сквозь толпу собравшихся вокруг людей.
Вероника сидела на водительском месте, зажатом искореженным металлом. Ее голова лежала правой щекой на руле, прекрасные пепельные волосы, спадая, закрывали часть ее бесстрастного лица. От виска стекала небольшая струйка крови. В огромных серых глазах застыло равнодушие смерти. Я стояла остолбенев, думая о том, что теперь вместе с душой ее тело покинули все страсти и эмоции. Вот она и успокоилась. Упокой, господи, ее душу.
Сквозь пелену собственных мыслей до меня доносились обрывки фраз:
— Не справилась с управлением…
— …на такой скорости…
— …вырезать автогеном…
— Жалко, красивая…
Я выбралась из толпы и пошла к своей машине. Закурила. Не знаю, сколько времени просидела я так, прикуривая одну сигарету за другой и рассуждая на темы жизни и смерти, преступления и наказания. К реальности меня вернул звук сирены подъезжающей машины ГИБДД.
Я завела «девятку» и развернулась в направлении к городу.
Приехав домой, я рассказала о случившемся Беспалову и Гарику, который уже начал вводить в действие план задержания преступницы. Теперь необходимость в перехвате отпала. Видя мое подавленное состояние, Гарик сделал попытку успокоить меня — принялся вслух размышлять о существовании высшей справедливости, но, не достигнув желаемого эффекта, махнул на это дело рукой. Беспалов утешать меня не пробовал, потому что сам находился в полнейшей растерянности. Гарик еще какое-то время покрутился около нас с Сергеем, но его ждала куча других дел, поэтому вскоре отбыл на службу.
Через несколько минут после его ухода раздался звонок в дверь.
«Наверное, забыл что-нибудь», — подумала я, уверенная, что вернулся Гарик.
Открыв дверь, я замерла в изумлении. На пороге стояла Инна.
— Я могу поговорить с Сергеем? — вместо «здравствуйте» сказала она.
— Заходи, — я распахнула дверь пошире.
Инна прошла в гостиную, где на диване сидел Беспалов, и остановилась посередине комнаты, как бы не решаясь подойти ближе.
«Вот и все, — подумала я. — Сейчас она бросится ему в ноги, изобразит полное раскаяние, и он растает. В таком случае мне тут делать нечего».
Я взяла сумочку, ключи от машины и крикнула выжившим меня из дома «гостям»:
— Когда будете уходить, захлопните дверь!
— Таня! — позвал меня Беспалов.
Я заглянула в гостиную.
— Не уходи, пожалуйста, — попросил Сергей, глядя на меня умоляющими глазами. У Инны от удивления вытянулось лицо. Такого поворота она, видимо, не ожидала. «Мой милый Болдуин боится сдаться и простить свою неверную женушку, — мысленно оценила я обстановку. — Рассчитывает, что в моем присутствии ему будет труднее это сделать. Ну уж нет, увольте! Разбирайтесь сами! С меня хватит!»
— Я думаю, вам лучше поговорить без свидетелей, — сказала я после недолгих размышлений.
— Нет, — решительно заявил Беспалов, — если уйдешь ты, я тоже здесь не останусь.
— Ну что за ребячество, — попыталась я воззвать к его здравому смыслу.
— Сережа, пожалуйста, — подхватила Инна, — мне много нужно тебе объяснить.
— Нет, — упорствовал Беспалов, — или мы разговариваем втроем, или вообще не будет никакого разговора.
Мне, в принципе, было совершенно безразлично, состоится их объяснение или нет. Но, с другой стороны, любопытно было узнать, как все-таки поведет себя Сергей.
— Если он что-нибудь вбил себе в голову, то переубедить его практически невозможно, — констатировала Инна, обращаясь ко мне. — Останьтесь, пожалуйста.
Поддавшись на их уговоры, я села в кресло. Инна постояла немного, не зная, как себя вести, и, последовав моему примеру, заняла второе кресло.
Повисло тяжелое молчание. Пауза затягивалась. Я развлекалась тем, что рассматривала маникюр на своих руках.
— Сережа, — наконец решилась заговорить Инна, — я знаю, что наделала множество глупостей, знаю, что очень виновата перед тобой, но я в этой истории тоже отчасти являюсь жертвой. Скажи мне, дорогой, сможешь ли ты когда-нибудь меня простить?
— Нет, — однозначно ответил Сергей.
— Пожалуйста, не будь так категоричен, — взмолилась раскаявшаяся изменница. — Я понимаю, что тебе потребуется время…
— Не обольщайся, — отрезал Беспалов.
— Знаешь, Сережа, я только сейчас поняла, как я тебя люблю! Я не смогу без тебя! — не сдавалась Инна. — Не бросай меня!
Она начала всхлипывать, достала из сумочки платок и прижала его к глазам.
«Слезы — любимое оружие женщин. На жалость давит», — прокомментировала я про себя.
— Раньше нужно было думать, — не впечатлился слезами жены Беспалов.
— Я понимаю, Сережа. Но у меня как будто с головой что-то случилось, не соображала ничего, — оправдывалась Инна. И вдруг ляпнула: — Может, они ко мне гипноз применяли?
«Вот идиотка!» — мелькнула у меня мысль.
— Послушай, Инна, — взял инициативу в свои руки обманутый муж, — после всего, что случилось, ни о каких отношениях между нами и речи быть не может. Я подаю на развод. Надеюсь, ты больше не будешь докучать мне подобными разговорами. Запомни раз и навсегда: между нами все кончено. Это мое последнее слово! А теперь — до свидания. О дате развода сообщу дополнительно.
После этих слов Инна разрыдалась уже по-настоящему.
Сергей встал с дивана и подошел к жене.
«Ну вот, сейчас начнет ее утешать и простит», — подумала я.
Но Беспалов взял Инну за руку и повел к выходу из квартиры. Она не сопротивлялась, безвольно шла за ним, продолжая плакать. Я услышала, как открылась и затем хлопнула дверь. Сергей вернулся в комнату. Громкие всхлипывания доносились теперь с лестничной площадки.
— Жестоко, — высказала я свое мнение.
— Так лучше. Чтобы не лелеяла никаких надежд.
— Не боишься, что повторится история как с Вероникой?
— Мозгов не хватит, — сказал Беспалов, только сейчас объективно оценив умственные способности Инны. — Что касается Вики, то я никогда не был с ней жесток. Наоборот — жалел. И дожалелся. Вика была необычная женщина. Вероятно, моя жалость оскорбляла ее и в конце концов убила. Жалость унизительнее жестокости. Только сейчас это до меня дошло.
— Давай не будем сейчас самобичеваться, — предложила я, — и так на душе кошки скребут.
Беспалов согласился. А немного помолчав, обратился к теме, которой я одновременно ждала и боялась.