Потом второй король Карл вернул себе отцовский трон и стал править страной; все стало так же, как прежде. А те, кто преуспел под властью Кромвеля, почувствовали холодный ветер перемен. Свечи, прежде спрятанные, теперь вновь украсили алтарь церкви Св. Освальда. Рождество снова стало веселым праздником. Деревенские жители радостно встретили возвращение плясунов и ряженых.
Хепзиба так и не смогла вернуться в храм с колокольней и вступила в братство Искателей (сикеров), которые молились в амбарах и жилищах. Вечной истине она предпочла более простую тропу. Нат был назначен констеблем за свою честность и порядочность, несмотря на новую веру своей супруги. Семья жила в довольстве, и Нони вместе со всеми. Хепзиба с радостью учила ее прясть и шить, девочка немного освоила грамоту, чтобы стать хорошей хозяйкой. Ее всегда можно было найти возле коров, собак и вообще – возле любых четвероногих. Она бегала наравне с братьями, будто мальчишка. Но пришло время, и она выросла такой красавицей, что семья решила отправить ее к дяде Нортону в Йорк, чтобы она росла как леди, а не девчонкой с фермы.
Хепзи отпускала ее от себя с болью в сердце, но ведь Нони была не ее дочь. Как она молилась, чтобы Бланш спокойно спала в своей могиле, зная, что Нони живет в ласке и довольстве. Но по округе ходили тревожные слухи о девочках, пропавших на холмах. В первую зиму после ее гибели овчар Акройд, спасший Нони, обручился с молодой вдовой, у которой была маленькая девочка. Она была с ним в полях, когда из пещеры выскочил бродячий пес и набросился на их собаку. Девочка пыталась ее отбить и за свою доброту получила такие укусы, что у нее началась лихорадка, которую не мог вылечить ни один аптекарь. Она кричала как зверь, попавший в капкан. Милостивый Господь забрал ее душу. Но с той поры о том бродячем псе не было слышно ничего, и Хепзи часто думала, не ярость ли Бланш была в тех укусах, отнявших жизнь у бедной девочки. Только мать знает, как вырвать сердце у другой матери.
Эта нечестивая мысль омрачала Хепзи, а там последовали и другие похожие происшествия. Люди видели странные вещи. Так что Хепзи решила, что разумнее всего отправить Нони в Йорк к дяде, ведь оттуда она еще могла вернуться, а с небес уже возврата нет.
* * *
Аноне шел шестнадцатый год, когда на трон вернулся король. В стране было много бедствий, но ни одно не добралось до высоких склонов Уинтергилла. Сноудены приютили сироту и жили в довольстве. Теперь каменный дом венчала красивая шиферная крыша. Новый каменный очаг с широкой нишей перед ним заменил старый, который много лет назад спас им жизнь.
Она шила рубашечки для мальчиков, которые рождались у бедной тети Хепзи каждый год, так что от нее остались лишь кожа да кости. Скоро ей предстояло покинуть этот дом и жить у дяди Бивиса под Йорком.
– Ведь ты из Нортонов, и тебя нужно растить так, чтобы ты могла найти себе хорошего жениха, как хотела бы твоя мама, – улыбнулась тетя Хепзи. – Но я буду очень скучать без тебя.
Никто из них не забыл ночь, проведенную в снегу, или то, как обнаружили замерзшее тело женщины, которая чуть-чуть не дошла до спасительного тепла. Много ночей они проплакали, вспоминая жестокого священника, разлучившего их. Он с позором покинул приход, и теперь король Чарльз пришлет в деревенскую церковь нового пастора.
Временами Нони чудился мамин голос, зовущий ее; она быстро поворачивалась, надеясь ее увидеть, но там лишь выл ветер среди скал.
Когда карета загрохотала по грязным колеям, увозя ее из Уинтергилла, Нони оглянулась и помахала рукой своим дорогим родным, понимая, что, возможно, никогда их больше не увидит; ее сердце сжалось от страха перед тем, что лежало впереди. У нее были грубые руки и деревенская речь, но сама она никогда бы не променяла Сноуденов ни на кого. Они были ее самой близкой связью с мамой и детством.
Они уже проехали много миль на восток, когда поднялся ветер и закружил снежные хлопья. Нони плотнее закуталась в теплую накидку, радуясь, что на ней теплое белье, а руки спрятаны в муфту. Сноудены послали с ней служанку и работника фермы, чтобы они благополучно довезли ее до дяди, и она радовалась их компании. Вдруг лошади остановились – на дороге стоял какой-то человек.
Она выглянула из кареты, увидела мужчину, размахивавшего палкой, и испугалась – вдруг это грабитель. Ценного при ней было лишь кольцо, которое вернул ей Томас Карр – обручальное кольцо ее матери, то самое, что избавило ее от долгого пути пешком. Она когда-то увидела его у констебля и, не удержавшись, потрогала. У Томаса Карра хватило совести вернуть его.
– В ту ночь мы действовали скверно, – смущенно пробормотал он, а она кивнула, понимая, чего ему стоило признать свою ошибку. – Говорят, ее дух теперь рыщет в холмах и жаждет справедливости…
– Я ничего не слыхала об этом, – отрезала Анона, не желая поддерживать такие басни. За прошедшие годы по округе ходили разные истории про дикого горного духа, но сама она ничего не видела. Теперь для нее начнется новая жизнь вдали от печальных воспоминаний…
– Что там? – крикнула она кучеру.
– Тут какой-то старый бродяга просит довезти его до Рипона, – последовал ответ.
Нони вгляделась в согбенного старика в лохмотьях, неистово махавшего им рукой. Она увидела впалые щеки, а потом его глаза – она узнала бы их где угодно.
– Поезжай! – закричала она.
– Но, мисс, начинается буря. Бедняга безобидный, кожа да кости… странствующий проповедник всего лишь…
Она немного помолчала.
– Я знаю вас… пастор Бентли… вы знаете, кто я такая?
Он взглянул на нее и покачал головой – жалкое зрелище. На секунду ее сердце смягчилось при виде такого сломленного духа.
– Я не стану обращаться с вами так, как когда-то вы обращались со мной и моей матерью. Но если вы хотите поехать с нами, то сначала я хочу услышать из ваших уст сожаление и раскаяние в том, что вы послали мою дорогую мамочку и меня, тогда маленькую девочку, в дорогу в такую же метель, на Рождество. Господь прощает всех грешников, которые покаются…
Он снова взглянул на нее, и в его глазах вспыхнула искра узнавания. Но его слова прозвучали резко.
– Я выполнил волю Господа, наказав гордую леди. И готов повторить это… Тщеславие, твое имя – Женщина! – выкрикнул он.
– Трогай! – закричала Анона. – Нам не о чем говорить.
Пастор шагнул в сторону и взмахнул палкой. Через несколько месяцев его тело нашли на склоне – ворох тряпья и кости. Дочиста обглоданные волками.
Мне отмщение, и аз воздам.
Иви даже не верилось, что это настоящая школа. Там была лишь одна большая комната, разделенная на отсеки, и маленькая комнатка для малышей. Никакого спортзала или столовой, они просто сдвигали столы, когда какая-то тетя приносила обед. Пианино, компьютеры, раковины, библиотека и стереоустановка – все это было в той же комнате.
Ей дали ящик, на котором было написано ее имя, и показали крючок в раздевалке, куда она повесила свой анорак. Когда она вошла в комнату, все посмотрели на нее, а потом снова вернулись к своим занятиям. Стены в деревенской школе Уинтергилла были покрыты рисунками, под потолком висели забавные мобили, а на полу был постелен большой красный ковер, поэтому ребята ходили в шлепанцах. Миллисент и Артур, близнецы, получили задание помогать ей освоиться в школе, а ее подругой на этот день стала Карли. Та показала ей поле для игр, сад дикой природы и дорожку для игры в классики. Еще в школе были живой уголок и огород, обнесенный оградой пруд с рыбой и футбольное поле, где играли грубые мальчишки, обозвавшие ее воображалой. Они стали бросать в нее каштанами, но Карли пристыдила их и заставила принять Иви в игру.