Его сила окружала ее, не давая вырваться из притягательного плена, поцелуй опьянил их обоих. Она чувствовала Филиппа всей кожей, ощущала его вкус на своих губах, голова кружилась от возбуждения и запретного наслаждения. Антония медленно провела ладонями вверх по его груди и обвила шею, с жарким пылом возвращая поцелуй. До этого момента она и предположить не могла, что способна на такую страсть!

Филипп глухо застонал и еще крепче прижал девушку к своей груди, одной рукой лаская ее бедро. Они словно слились в единое целое.

Ураган наслаждения захватил Филиппа – а он был слишком опытен, чтобы позволить ему ослабнуть. Поэтому Рутвену пришлось приложить все силы, чтобы они окончательно не потеряли голову. Когда ему наконец удалось оторваться от ее рта, напоследок успокаивающе коснувшись ее губ, они оба тяжело дышали.

В полном молчании Филипп ждал, пока к нему вернется рассудок. Очень медленно Антония открыла глаза. Словно зачарованный, Филипп наблюдал, как маняще поднялись ее веки, под ними сверкнули золотистые искорки, глаза же приобрели глубокий изумрудный оттенок. Затем их затопила темнота, скрыв под собой влажный бриллиантовый блеск. Антония прерывисто дышала, закусив белоснежными зубками слегка припухшую нижнюю губу, а глаза расширились от нахлынувшей тревоги. Руки словно одеревенели.

Филипп сразу же почувствовал, как ею овладевает паника.

– Не надо, – успокаивающе проговорил он в то самое мгновение, когда она уже готова была начать вырываться из его объятий.

К его облегчению, она послушно затихла, словно испуганная птичка, запертая в клетке его рук, такая крошечная и дрожащая.

Удерживая на себе ее взгляд, Филипп сделал глубокий вдох, его широкая грудь наполнилась живительным воздухом – и он полностью овладел собой. Я не собираюсь вас насиловать.

Она была абсолютно невинна, а он повел себя как животное, напугав ее до смерти. Он не мог прочесть ее выражение глаз, но ему показалось, что он увидел намек на скептицизм.

С раздражением в голосе он резко бросил ей:

– О, поверьте, я часто об этом думаю. – Филипп прижимал ее к себе всем телом, так что она вряд ли могла не почувствовать его желания. – Но точно не собираюсь этого делать.

У него заныла челюсть, как и все тело; всего его обширного опыта не хватило, чтобы скрыть разочарование. Филипп сконцентрировался на том, чтобы стоять не двигаясь – следовало подождать, пока пройдет опасный момент и таинственная сила, толкнувшая их друг к другу, исчезнет.

Антония была не в силах говорить. Стук сердца все еще отдавался в ушах. Одно долгое мгновение она просто смотрела ему в глаза, оцепенело думая о том, как много Филипп увидел и почувствовал. Заметил ли он, как необузданно и страстно она его желала, как развратно целовала? Видит ли, как в ее глазах разрастается пульсирующая жажда обладать им?

Она могла только молиться, чтобы он ничего не заметил.

Изумленная, ошеломленная, шокированная, Антония почувствовала, как вспыхнули ее щеки. Когда он выжидательно приподнял бровь, она постаралась припомнить, о чем он спрашивал, и заставила себя едва заметно кивнуть. И покраснела еще сильнее.

– Нам нужно возвращаться. – Приложив неимоверное усилие, Филипп заставил себя выпустить Антонию из объятий, но тут же взял ее за руку.

– Возвращаться? – Прежде чем Антония успела спросить что-либо еще, она почувствовала, как ее бесцеремонно, словно на буксире, тянут к лошади. Память потихоньку возвращалась к ней, в голове кружились обрывки разговора. – Но…

С глухим рычанием он с силой прижал Антонию к боку ее лошади, захватив в кольцо своих рук. Он возвышался над ней, точно башня, мускулы напряжены, челюсти сжаты, глаза отливают холодным стальным блеском.

– Антония, хотите, чтобы я овладел вами прямо здесь и сейчас?

Антония, все еще охваченная желанием, серьезно обдумывала его предложение, но потом все же спохватилась и вспыхнула до корней волос. Она почувствовала, что снова начинает тонуть в мощном потоке нахлынувших эмоций, и отрицательно покачала головой.

– Тогда возвращаемся, – процедил Филипп сквозь сжатые зубы. – И немедленно! – Он обхватил ее за талию и небрежно подсадил в седло. Отвязал ее коня и отдал поводья. Через секунду он уже освободил Пегаса и вскочил на его спасительную спину. Не произнеся больше ни слова, он направился к дому.

Миля пролетала за милей, и память Антонии полностью к ней вернулась. К тому времени, как они достигли дома, ее щеки ярко пылали, а глаза сверкали.

Они направились в конюшню, но к ним никто не вышел. Тогда Филипп припомнил, что сам позволил грумам посетить местную таверну. После целого дня усердной работы (а Антония заставила их изрядно потрудиться: подготовить для детей пони, а для детей постарше – низкие препятствия для прыжков) им явно не помешало бы промочить горло. Подавив чуть было не вырвавшееся крепкое словцо, он спешился.

– Придется самим позаботиться о лошадях.

Антония возмущенно поджала губы, освободила ноги из стремян и одним плавным движением соскользнула на землю.

– Только недавно вы обвинили меня в попытке соблазнить вас, а теперь ожидаете, что я… – Голос подвел ее; глаза полыхнули от ярости, сжигавшей ее изнутри. Она сдавленно крикнула, швырнула поводья прямо ему в лицо, повернулась на каблуках и выбежала прочь.

Глава 5

Соблазняю его? Как будто это было возможно!

Фыркнув, Антония погрузила расческу в свои роскошные густые волосы. Сквозь открытое окно спальни струился солнечный свет; легкий утренний ветерок принес с собой свежий запах травы и росы. Уже совсем рассвело, день обещал стать ярким и солнечным. Спать совсем не хотелось. Антония поднялась, оделась в легкое муслиновое платье с цветочным узором под стать настроению и присела привести в порядок волосы.

И заодно подумать о том, как себя вести после случившегося вчера.

Она признавала, что пыталась привлечь его внимание и доказать, что обладает всеми качествами идеальной жены. Но обвинить ее в попытке соблазнения?!

– Ха!

Грозно нахмурившись, она сжала зубы и безжалостно дергала волосы, пытаясь распутать колтун на голове. Она вовсе не такого сорта – пытаться соблазнить мужчину, чтобы выйти за него замуж! Эти возмутительные интриги точно не для нее!

Сама мысль о том, что такая леди, как она, с довольно ограниченным жизненным опытом, может соблазнить джентльмена с – чего уж греха таить! – весьма обширным и разнообразным прошлым, была просто-напросто нелепа.

Нет уж, Антония очень хорошо понимала, кто кого соблазняет.

То, что произошло вчера в лесу, раскрыло ей глаза; раньше она ничего не замечала – слишком отвлекали ее собственные эмоции, которые она безуспешно пыталась подавить в его присутствии. Она не могла сосредоточиться и подумать, что именно в его поведении вызывает в ней такую реакцию. Теперь она поняла.