Филипп только фыркнул, но этот звук заглушили дружно заигравшие скрипки. Начинался котильон.
О! Елаза Хьюго тут же заблестели, он повернулся к Антонии: – Это, кажется, мой танец, мисс Мэннеринг?
Антония с улыбкой протянула ему руку. Хьюго искусно проложил путь к танцевальному кругу. Пока они ждали, чтобы остальные пары заняли свои места, Антония обратилась к Хьюго:
– Я слышала ваши слова о епископе Ворчестерском, вам, видимо, совсем недавно пришлось развлекать его?
– Позавчера, – сказал Хьюго. – Чертовски некстати, но что поделаешь – это мой крестный. Он получил приглашение от своей сестры, леди Грисвальд, на музыкальный вечер. У старика совсем нет слуха, и он практически приказал мне выручить его.
Антония раскрыла глаза.
– Понятно. – Она слабо улыбнулась. Вернувшись от леди Грисвальд, она обнаружила, что Филиппа нет дома, тем вечером она впервые отказалась от привычного стакана подогретого молока.
– Ну наконец-то! – Хьюго протянул ей руку.
За последние несколько недель Антония танцевала котильон бессчетное количество раз, и именно привычка помогла ей сейчас выбрать правильное направление. В ее уме зародилось досадное подозрение, оно все росло, и вместе с ним Антонию все больше охватывала слабость. Она обрадовалась, когда котильон закончился и Хьюго отвел ее к Филиппу. К сожалению, немедленно заиграли гавот, который она танцевала с лордом Дьюхерстом. После заключительного реверанса его светлость повел ее через зал, без умолку болтая о своем. Подходя к Филиппу, девушка с удовлетворением отметила в глазах того стальной блеск.
Завладев рукой Антонии, он положил ее на свой рукав и посмотрел в глаза лорду Дьюхерсту:
– Вас, кажется, ищет наша хозяйка, Дьюхерст.
– Что? – Оторвавшись от созерцания улыбки Антонии, лорд Дьюхерст сфокусировался на лице Филиппа. Тут в его глазах определенно отразился испуг. – Вы мне этого не говорили. Вот черт, я всего лишь неосторожно намекнул, что собираюсь подыскать себе невесту! – Не на шутку раздосадованный, он доверительно склонился к Антонии: – Если миледи и впрямь меня ищет, значит, у нее появилась протеже, которую она собирается мне навязать. Придется спастись за карточным столом.
Филипп бесстрастно окинул взглядом публику.
– Если миледи рыщет в толпе, я бы на вашем месте точно не стал мешкать.
Лорд Дьюхерст с разочарованным вздохом склонился над рукой Антонии.
– Вот невезение! Но мы непременно встретимся на следующем балу, мисс Мэннеринг. – С полной надежды улыбкой он выпрямился. – С нетерпением буду ждать случая, чтобы продолжить наше знакомство.
Антония улыбнулась ему со всей любезностью, на которую была способна. Его светлость отошел, до последнего мгновения не сводя с нее глаз. И тут же к ним подошел лорд Марбури, пытаясь заполучить свой кусочек счастья и потанцевать с этой обворожительной красавицей.
Филипп скрипнул зубами. Сегодня прогулка по залу – его любимый прием, чтобы избавиться от нежелательных собеседников, – не годился. Леди Кальдекот в стремлении превзойти всех явно переусердствовала – в зале яблоку было негде упасть. Его не особенно волновало, что танцевать с Антонией вальс придется в тесноте, скорее напротив. Но толпа оставляла мало возможностей проредить ее дурацкую свиту.
Он обдумывал парочку новых приемов, когда музыканты вернулись и принялись настраивать скрипки. Сурово подавив сладкий всплеск предвкушения, он повернулся к Антонии:
– Первый вальс. Мой танец, как я понимаю, дорогая.
– Действительно, милорд. – Выпрямив спину, Антония сердито упрекнула себя за волнение, постепенно овладевавшее ею. Она с ничего не значащей улыбкой подала руку Филиппу. – Доверяю вам проложить путь в этом лабиринте.
Коротко поклонившись, он повел ее в самый центр зала, где многие пары отчаянно боролись за место на кругу. Теснота поначалу отвлекла внимание Антонии, и лишь когда они двинулись в танце, хотя и на очень ограниченном пространстве, она смогла достаточно расслабиться, чтобы спокойно поразмышлять. Но тут ею завладели непонятные чувства. Казалось, вся ее кровь ударила в голову, и девушку охватила отчаянная паника.
Филипп держал ее очень близко, что оправдывалось тесным соседством других танцующих пар. Осознав это, Антония со смущением почувствовала, что ей тяжело дышать, а грудь сжимают уже привычные тиски. Держаться за него, плавно покачиваться и стремительно вращаться в такт музыке – все это ей настолько нравилось, что от удовольствия закружилась голова. Хотелось просто ни о чем не думать и отдаться на волю ощущений. Широко распахнув глаза, но ничего перед собой не видя, она напряженно пыталась собраться с мыслями, сохранять невозмутимое выражение лица и держать осанку. Главное сейчас – скрыть пьянящее воздействие, которое оказывали на нее чувственный танец и близость Филиппа.
Она почувствовала на себе его взгляд и, подняв глаза, обнаружила, что его губы всего в каком-то дюйме от ее лица, и невольно засмотрелась. Филипп криво улыбнулся:
– Расслабьтесь. Вы окостенели, как кочерга.
Эти слова, произнесенные самым дружеским тоном, заставили ее напрячься еще сильнее. Подняв глаза, она встретилась с ним взглядом. И увидела, что тот хмурится.
Я…
Но она не знала, как объяснить, описать растущую внутри панику. Это же был первый вальс малого сезона, первый танец с ним на публике, а она в любую секунду могла споткнуться и сбиться с ритма!
Филипп инстинктивно привлек ее ближе, ободряюще провел ладонью по спине, вовремя направляя ее на разворот.
Жар его ладони обжег Антонию, взбудоражил непривычную к прикосновениям кожу. В тот же миг на повороте его бедро соприкоснулось с ее бедром, твердые мышцы будто отпечатались в ее мягком податливом теле.
Она резко втянула в себя воздух и все-таки пропустила шаг.
Филипп поддержал ее, не дал оступиться. Он понял, в каком состоянии она находится, и, ловко лавируя, вышел с ней за пределы круга. Тут он уж взял ее за руку и повел к распахнутой двери на террасу, загораживая собой от любопытных глаз. Когда она, мертвенно-бледная, подняла на него испуганные глаза, он скупо улыбнулся в ответ.
– Просто невозможная духота! Нужно подышать свежим воздухом, тогда вам сразу станет легче.
Антония очень на это надеялась. Она чувствовала себя ужасно, в голове нарастала пульсирующая боль. Сейчас девушка испытывала огромную благодарность к увлекавшему ее к двери Филиппу.
Холодный ночной воздух мгновенно отрезвил ее. Она замерла.
– Постойте! Нельзя же…
– Нет ничего предосудительного в том, чтобы выйти на воздух, – произнес он отрывисто, следуя за ней по пятам. – Здесь не уединишься.
Антония быстро убедилась, что он прав. Широкая, вымощенная каменными плитами терраса тянулась вдоль всего зала, и многие пары нашли здесь спасение от духоты. Они неспешно прогуливались и беседовали, беспокойство Антонии насчет непозволительности уединения с мужчиной полностью улеглось. И в то же время они могли свободно разговаривать здесь, не опасаясь, что кто-то их подслушает.