Гэвин так подскочил, что чуть было не столкнул ее с постели.

— Скажи мне, кто посмел говорить о тебе так неуважительно, и я их накажу.

— Незачем это делать. Если ты начнешь наказывать каждого, кто позволит себе непристойность, некому будет охранять замок.

— Эти шутки непристойны. Я никому не позволю причинять боль своей жене, особенно тем, кто поклялся служить ей.

— Я вынесла гораздо более злые шутки в свой адрес от женщин твоего замка, и ничего — пережила. Кроме того, у мужчин есть право поразмыслить, кто будет наследником титула и клана.

— Они уже знают наследника. Поскольку у меня нет братьев, — Фиона нахмурилась, и Гэвин поспешно поправился, — законных братьев, Дункан, как старший, наследует мои земли и титул.

— А как же твой собственный ребенок?

Гэвин схватил руку Фионы.

— Я знаю, что ты любишь Спенсера, как родного. Я тоже постепенно привыкаю к нему. Но он по закону не может быть моим наследником. Дункан мой кузен, сын единственного брата моего отца. Если по какой-либо причине он не сможет наследовать мой титул, следующим будет Эйдан, а потом Коннор. Граф Киркленд должен быть Маклендоном по крови.

— Я не знала, что они твои кузены. Почему ты никогда мне об этом не рассказывал? — Гэвин пожал плечами, а Фиона устроилась поудобнее у него на груди. — Я знаю, что среди людей твоего клана есть немало таких, кто никогда не примет меня как твою жену, но я надеялась, что к нашему ребенку они отнесутся по-другому.

Гэвин напрягся.

— Вполне возможно, но зачем хотеть того, что никогда не сбудется? Я знаю, у нас не может быть собственного ребенка.

— Почему?

— Ах, Фиона. Именно твое бесплодие заставило меня в свое время согласиться на то, чтобы ты стала моей любовницей. Не буду лукавить и уверять, что мне не больно об этом думать. Но благодаря этой твоей особенности мы теперь вместе, и я не могу огорчаться.

— Да, моя неспособность иметь детей. — Фиона откашлялась. Ей показалось, что сейчас неподходящий момент исправить это ошибочное мнение. Но будет ли вообще такой момент? — Если помнишь, Гэвин, я никогда не говорила тебе, что я бесплодна. Это было твое предположение, потому что оно отвечало твоим интересам.

Гэвин сжал ее руку, но его взгляд выражал нерешительность.

— Но это было очевидно. Ты была замужем десять лет и ни разу не забеременела!

— Этого не случилось, потому что я очень редко спала со своим мужем.

— Мне казалось, что ты вышла замуж по любви?

— Да, это так. Но это была не такая любовь, как у нас. — Фиона уткнулась Гэвину в грудь. Ей показалось неправильным обсуждать покойного мужа, но она не хотела, чтобы недопонимание стояло между нею и Гэвином. — Генри относился ко мне скорее как к дочери, чем как к жене. Страсти между нами никогда не было.

Гэвин сглотнул:

— Ты хочешь сказать, что можешь иметь ребенка?

Фиона чуть было не расплакалась, увидев удивление и надежду в глазах Гэвина. Ее охватило чувство вины. Она скрыла от своего любимого мужа новость, которая должна была принести ему радость. Неужели он рассердится? Или еще того хуже — сочтет ее молчание как оскорбление?

— Благодарение Богу! Мы станем родителями раньше, чем ты думаешь.

Затаив дыхание, Фиона ждала, что скажет Гэвин. Он был явно потрясен.

— Но мы женаты всего несколько месяцев!

— Да, и почти все это время провели в постели.

— Черт побери! — Гэвин провел по волосам заметно дрожащей рукой. — Ты хочешь сказать, что беременна?

Фиона энергично кивнула:

— Все признаки налицо. Странные симптомы, которые я чувствовала, я ошибочно принимала за новые эмоции. Но у меня уже два месяца нет месячных, а по утрам запах свежеиспеченного хлеба вызывает у меня боли в желудке… Гэвин, отпусти меня!

Игнорируя просьбу жены, Гэвин поднял ее на руки и стал кружиться по комнате.

— Это чудесно! — орал он.

— Вряд ли, — ответила Фиона. — Я слышала, некоторые мужья, узнав, что у них будет ребенок, всячески ублажают своих жен, а не трясут, как тряпичную куклу.

Гэвин мгновенно остановился и, осторожно опустив Фиону на ноги, положил ей ладонь на живот.

— Что-то не так?

— Все хорошо. И с ребенком тоже. И нам будет хорошо до тех пор, пока ты не пообещаешь, что больше не будешь крутить меня, как безумный.

— Обещаю, любовь моя.

Он поднес руку Фионы к губам и поцеловал — торжественно и уважительно. Потом, прижавшись друг к другу, они одновременно весело рассмеялись. Слова были лишними. Выражение их лиц говорило само за себя.

Эмоции захлестнули Фиону.

Гэвин. Ее возлюбленный муж. Человек, завладевший ее сердцем в тот момент, когда она познала его силу и доброту, был именно таким, как она хотела. И будет всегда. Перед мысленным взором Фионы предстало спокойное солнечное утро и жизнь, сулившая бесконечные возможности.

Их жизнь.

Эпилог

Семь лет спустя

— Нам еще далеко ехать, мама? — спросил мальчик, преувеличенно тяжко вздохнув.

— Мы на десять минут ближе к тому месту, куда едем, чем были, когда ты задал этот же самый вопрос, Ангус, — строго сказал граф. — И уверяю тебя, сейчас ответ будет точно таким же, как десять минут назад.

Скрывая усталость, Фиона терпеливо улыбнулась своему шестилетнему сыну. Они путешествовали уже почти две недели, и возбуждение, вызванное предвкушением большого приключения, понемногу улеглось для Ангуса и его четырехлетней сестры Коллин. Только малыш Эндрю переносил дорогу спокойно. Но он путешествовал — по большей части спал — обложенный подушками в удобной повозке рядом с няней.

— Как только мы поднимемся на вершину этого холма, мы увидим Арундел, — сказала Фиона.

Когда Ангусу наскучило ехать с младшим братом, он пересел в седло к Коннору. Коллин сидела в надежных объятиях отца. Фиона решила, что такие перемены помогут детям вынести столь долгий путь. Но новизна им тоже очень скоро наскучила, и Ангус и Коллин по очереди, с утомительной регулярностью задавали один и тот же вопрос: «Мы еще не приехали?»

— Мы действительно уже близко? — шепотом спросил Гэвин, подъехав к Фионе. — Или ты говоришь это, чтобы успокоить их?

— И то, и другое, — улыбнулась она. — Деревья подросли, но я узнала бы эти окрестности даже во сне.

— Англия. — Гэвин покачал головой. — Мне все еще не верится, что наша семья пересекла границу.

— Когда мы договаривались предпринять это путешествие, чтобы навестить Спенсера, ты громче всех сетовал, что придется оставить дома детей. Кроме того, Спенсер расстроился бы, если бы мы не взяли их с собой.