— Я так никакой посуды не напасусь, если они и дальше так будут делать, — горячо возмущалась втора, — мы им еду варим, а нас же и обворовывают! Поймаю — убью!
— Харрис, нет больше никаких — мы и они! Всё кончено! Вы и раньше были одним народом, только разделенным войной на передовую и тыл, а теперь МЫ — это одно мирное племя, строящее новую жизнь. Но у нас будут очень строгие законы, я точно знаю, там, где нет законов, пышно цветут ядовитые цветы беззакония, и лучше вам с ними никогда не столкнуться вплотную! И первый закон — нельзя никого убить или побить просто потому, что этого хочется! Если заподозришь кого-то в воровстве — сообщи Парбин, она арестует подозреваемого и приведет на суд. Потому что каждый, кого в чем-то обвинили, имеет право на справедливый суд. А Рида позаботится, чтоб все говорили правду.
— А как это я их заподозрю? — Харрис была уверена, что Арсений все делает правильно, и законы его наверняка справедливые.
Однако сейчас никак не могла постигнуть, каким образом эти самые законы помогут ей вернуть утерянные миски.
— Я тебе помогу, — весело хмыкнул Арсений, давно прислушивающийся к хлопанью входной двери, по его расчетам, уже пора бы появиться воинам с сообщением о приходе новоселов, — еще увидишь, как на ворах шапки горят.
— Сен… — встревожилась Аркстрид, — ты пока не настолько владеешь магией…
— Да причем тут магия, — правитель довольно ухмыльнулся, как приятно-то, что она о нем так беспокоится, — я и безо всякой магии разберусь.
Вряд ли представляют живущие по строгим законам военной бедности аборигены, сколько любителей чужого добра встречается среди строителей. Особенно в тех бригадах однодневках, которые щедро поставляют на строительный рынок рабочей силы неофициальные фирмы. Если б прорабы не имели привычки держать в уме каждую доску и рулон обоев, вряд ли им удавалось закончить объект без убытков.
— Какая магия? — почему-то насторожилась Харрис, — Аркстрид, ты же раньше говорила…
Втора замолчала, обиженно уставившись на ведущую, не в силах даже на миг заподозрить свою воспитанницу в лжи и потому желая немедленно выяснить откуда вдруг взялась это проклятая магия. Ведь появись она раньше, все могло повернуться по-другому…
Нет, теперь Харрис была даже очень довольна тем, как повернулись события… но чувствовать себя обманутой, обойденной в каких-то серьезных делах и играх было не очень-то приятно.
— Харрис, — укоризненно уставились на нее похожие на крупные ягоды черенника глаза пришельца, — Магия у меня начала проявляться всего один день назад, после того как мы попали сюда. И, кстати, не только у меня, но не нужно пока об этом громко кричать. Возможно ничего из этого и не получится… не люблю радоваться заранее.
— Там рыбаки пришли! — ворвалась на кухню одна из дежуривших у тропы воинов, и Парбин заторопилась было к выходу, но ее остановил хладнокровный голос Сена.
— Не очень-то они торопились! Парбин, ты кисель не допила, доедай спокойно, вместе пойдем. Не спеши, пусть не думают, что они нам так уж нужны. И мясо не торопитесь жарить, сами пусть поработают, там все самые крепкие и здоровые парни остались, как мне говорили.
— А мы уже готовим завтрак… в домах кухни топим, — расстроилась Харрис, пославшая спозаранку домочадцев в каждый дом.
— Это правильно, только пусть твои девочки сами все не делают. Выберут хороших помощников и руководят. Да присматривают за справедливостью. Ненавижу крысятничество. А вот про беспризорных детей другой разговор…
— Так там же Урса с Иннуман! — Так веско сообщила Харрис, что Арсений сразу заинтересовался, о чем это она?
— Они там и ночевали, а утром пришли и набрали четыре полные корзины еды. Жареного мяса, меда, молока, зерна… мы помогали отнести, — пояснила втора, — Урса детей голодными никогда не оставит.
— А кто же собаками занимается? — неожиданно стукнула в голову Арсения новая проблема, — я вообще их что-то не вижу!
— Они целую ночь гуляли… — виновато опустила взгляд одна из воинов, сидевшая у стола, — пришли с набитыми животами… сейчас спят.
— Заримад, — оглянулся на министра охотничьего хозяйства правитель, — так не пойдет. Они нам всю живность в округе распугают. Думай, что делать будем, потом мне доложишь. Кстати, а им еще не жарко?! Может, пора стричь?
— Что… делать? — Глаза у вторы как-то разъехались.
— Ну шерсть с них вы как-то стрижете? Не ходить же им все лето в этой шубе! — вспоминая домашних овец и городских собачек уверенно выдал землянин и едва не оглох от дружного хохота, — нет, а что я такое вам новое сказал?
— Сен… — голос Риды, просто наполненный лаской и смущением, подействовал на Арсения как большой фужер новогоднего шампанского, сразу слегка закружилась голова и стало невероятно тепло, — они же такие огромные и злые… я не понимаю, почему к тебе собаки отнеслись так… необычно, но тех, кто посмеет их стричь, они просто сожрут.
— И все? — с трудом выныривая из омута восхитительных ощущений, легкомысленно хмыкнул правитель, — так дай им своего зелья, которым поливала меня в круге силы, и пока они спят, мы всей кучей их острижем.
— А они проснутся и нас разорвут… — в тон ему продолжила втора, — нет уж, лучше подождем, пока они сам сбросят шубы… тут, в тепле, должны бы пораньше.
— Ладно, — поняв, что провалился такой хороший, на первый взгляд план, согласился Сен, — но пускать их без присмотра больше не стоит. Или сначала кормите, или дрессируйте… я проверю. А теперь пошли смотреть… как там упрямцы себя чувствуют.
Пришедшие рыбаки чувствовали себя паршиво. И настроение у них было под стать погоде. Казалось, что в этом мире все против них. Глубокой ночью, в круге силы, где они так находчиво устроились на ночлег, вдруг возникло жуткое и омерзительное чудовище. Ни в одной легенде или предании не говорилось, что могут существовать такие страшилища. Невообразимо огромная ящерица, с пучком зубастых голов, изрыгающих клубы зловонного дыма и языки пламени, била когтистыми крыльями и ужасающим длинным хвостом, разделенным на конце на три хлыста. Она вмиг повышвыривала из круга все их немудреные пожитки, чудом не покалечив никого из людей. Впрочем, бежали они так быстро, что до сих пор не уверены, что под сенью зловещего купола не осталось ни одного изуродованного тела.
Но не успели удрученные переселенцы кое-как пристроиться под похожими на ели деревьями и густыми кустами, хлынул упорный затяжной дождь, вмиг превративший приветливый лес в тайного врага, только и ждущего удобного момента, чтобы обрушить с колючих лап целый поток холодной воды.
Едва забрезжил хмурый рассвет, самые нестойкие начали торопливо собирать вещи, во все корки кляня себя за то, что не ушли отсюда еще с вечера. Ведь что греха таить, многие из них шли тайком за женщинами, и притаившись за деревьями, рассмотрели хорошие большие дома, над крышами которых струились приветливые дымки. И запах жареного мяса чувствовали, и отзвуки оживленных голосов до них доносились.