Он и сам не понял, как прибрел на самый край обрыва, и сел, свесив ноги с высоты десятого этажа. Боль не проходила, в душе затаилась обида, такая горькая и острая, как бывало только несколько раз, в далеком детстве. И один из них он помнит так ясно, словно это было вчера. Проснувшись погожим субботним утром, девятилетний Сеня обнаружил, что все уехали в станицу на ярмарку. А его оставили дома, с бабушкой и маленькой Светкой, потому что ехать нужно на открытой машине, а Арсений с вечера температурил. Но больше всего обидно было мальчишке потому, что он тогда вовсе не болел, а немного схитрил, потерев кончик градусника об одеяло.
— Что произошло?! — рядом плюхнулся Аджарр, но землянин только отвернулся.
— Ничего.
— Ты же знаешь… — вздохнул дракон, — что я чувствую…
— Ну и чувствуй. А в душу не лезь… а еще лучше отключи свою чувствовалку, никогда не поверю, что не умеешь, — сердито буркнул землянин, — тут уже до фига народу бегает, если б ты всех чувствовал, с ума бы давно сошел.
Ну, правильно вообще-то он заметил, хмыкнул Аджарр, есть у способности драконов ощущать чужие эмоции, такое свойство, как притупление восприятия. И еще калибровка, на опасные, дружеские, чужие и безобидные эмоции. Поэтому обычно драконы слышат нечто похожее на слабый шум волн, подгоняемых морским бризом, или шорох суховея, пересыпающего барханы.
А вот сильные эмоции связанных дружескими или родственными узами существ звучат как крики падающих с высоты чаек и не реагировать на них просто невозможно.
— Знаешь… я рад, что ты воспринимаешь меня как ровесника и не трясешься передо мной от страха или почтения, — очень серьезно объявил дракон, — однако позволь напомнить, что я прожил намного дольше и видел неизмеримо больше.
— А я никогда этого не забывал. Однако есть вещи… вернее области чувств, настолько интимные, что туда не позволено залезать никому. Да еще и топтаться там… ногами сорок восьмого размера.
— Сен… а ведь я и не лезу… просто услышал крик боли… и спросил, что случилось. Нет, не отвечай… иначе я не смогу потом сказать то, что хочу. Знаешь, мы, драконы, давно определили для себя перечень тех человеческих слабостей, которые портят вам жизнь. И самое неприятное знаешь какое? Подавляющее большинство из вас совершенно необоснованно считает себя лучше… или удачливее других. Никто не смог переплыть океан, а я переплыву. Никто не влез на гору, а я влезу. И некоторым удается, но большинство просто гибнет.
— Ты это к чему вообще?
— К тому, что эти примеры можно продолжать бесконечно. Вам кажется, что предки были глупы и наивны, все вокруг все делают неправильно, даже самых уважаемых людей вы слушаете свысока и почти никогда не пытаетесь избежать падения, приняв во внимание чужой печальный опыт.
— Слушай, пошли лучше к детям, ты все это им подробно расскажешь.
— Да бесполезно. И ты сам скоро в этом убедишься. Ведь предупреждал, чтоб Хир не лазил в чайные… чайкины… ррр, гнезда?
— И что? — Арсения как от укуса гадюки подбросило на ноги, — где он?!
— Уже воины вытаскивают, не беги, там и без тебя сейчас хватает воспитателей!
Правитель пробежал несколько шагов и остановился. Прав дракон, он действительно сейчас вовсе не в том настроении, чтоб воспитывать других. Он сейчас в настроении что-нибудь тяжелое сломать об талантливую башку Милоха.
Узнал его Сен, не сразу, но признал, и поговорку про панаху вспомнил. Вот теперь он понял, как правильно переводится это туземное выражение. Как лисицу в курятник, или козла в огород. И что обиднее всего, своими руками и приволок Риде этого самого козла с повадками обольстителя.
— Не хочешь ты меня понимать, — тяжело вздохнул примолкший на минуту дракон, — а объяснять уже нет времени. Ророл сообщает, старейшины приняли решение… нанести ответный удар. Собрали всех ведущих, около трех десятков, и ведут к кругу большую толпу крестьян.
— Какая им выгода… — задумался Арсений, с радостью отвлекаясь от личных неразрешимых проблем, — ну перебросим мы крестьян сюда… и что? Если ведущие с ними пойдут, ты же найдешь способ, как их обезвредить? Ну, усыпишь, или лишишь способностей? Что, скажешь, нельзя по драконьим правилам? Ну вот что ты за человек, Аджарр, то целые миры перекраиваешь, а то три десятка ведущих нельзя…
— Я дракон. А они ничего плохого мне не сделали… не имею права. Да и не собираются они сюда идти, они хотят круг разобрать. А потом и другие, в той области три круга.
— И тогда все гараны, оставшиеся в том мире, будут обречены?! Аджарр, но нужно же им помешать! Идем, попробуем поговорить!
— Они не будут тебя слушать. И никого, кто скажет, что круг нужно оставить, такое они приняли решение, Ророл сейчас влез в сознание одной слабенькой ведущей… она не сумела правильно закрыться.
— Значит, нужно их спровоцировать… — медленно проговорил Арсений, начиная понимать всю безвыходность ситуации, — Жар, я ведь теперь маг? Если они не захотят меня слушать, я поставлю защиту… долго она конечно, не простоит, но они-то не знают! И нападут на меня, а ты вступишься! Ведь ты же должен вступаться за друзей!
— Нет, это будет слишком явный сговор… — с сомнением покачал головой дракон, — я так тоже не могу… драконы не обманывают!
— Знаешь, что, тогда ничего не предпринимай, и никуда не лезь! Просто перебрось меня туда… я сам себя не буду уважать, если не сделаю такую попытку!
— Да зачем тебе это… тут уже достаточно гаран, чтоб их род постепенно восстановился, — как-то неуверенно предложил дракон, виновато отводя глаза.
— Аджарр, не тяни время. Я так решил. А тут и без меня найдется, кому восстанавливать род, — землянин грустно усмехнулся, — ну, поехали?!
Дракон молча смерил Харрис, застывшую в трех шагах за спиной Арсения, загадочным взглядом змеиных глаз и легонько махнул рукой. В следующий миг они оба внезапно исчезли, словно и впрямь спрыгнули вниз. Втора с трудом подавила желание убедиться, что это не так, и с несвойственной ей медлительностью побрела к домам, пытаясь понять, почему же так тяжко у нее на душе?! Словно она внезапно потеряла кого-то очень дорогого и близкого.
— Аркстрид, идем быстрее! — Урса бесцеремонно сбросила с плеча ведущей нахальную руку Милоха, и потянула ее за собой.
— А что случилось? — встревоженно дергала девушка рукав бывшей подручницы, увлекавшей ее за собой так же легко, как тройка хороших собак несет пустые сани.
— Не знаю, плохое что-то, — недовольно буркнула Урса, не останавливаясь даже на миг, — мне Харрис крикнула тебя привести, а сама за ним побежала!
— За кем, за ним? — не поняла ведущая.
— За Сеном! — с досадой бросила детская предводительница, — я сразу поняла, что дело плохо… побежала к тебе, а тут дети кричат, Хир висит!
— Где висит? — чувствуя, как сердце замерло от тревоги за заморыша, охнула Аркстрид.